После небольшой рощицы диких фисташек дорога пошла в гору, и старая румелия – цыганка – Шанита, сделав с десяток шагов, остановилась. Это был её последний день, об этом ей сказали карты – о, они никогда не врали своей хозяйке, вот только она не всегда раскрывала людям их тайны – а зачем?.. Никто ведь не учится на своих ошибках, каждый считает себя умнее других. А судьбу все равно не изменить, даже если раскроешь её тайну…
Ноги старой румелии дрожали от долгого напряжения. Она опустилась на колени прямо в придорожную траву и, закрыв глаза, повернула разгоряченное лицо навстречу знойному летнему ветру. Где-то слева слышалось журчание ручья, справа шумели сосны. О, этот неповторимый ветер странствий, запах свободы, чувство воли – что ещё может сравниться с ними?.. Разве что горячая цыганская любовь?.. Или необузданное чувство мести!..
Шанита глубоко вздохнула. Янко, о незабвенный лэутар Янко! Ты, перевернувший всю мою жизнь! Ты опалил мое сердце и прошел мимо, даже не подозревая об этом… Почему, ну почему любовь вспыхивает по какому-то, неподвластному людям, закону?.. Ведь я же была обручена с детства с другим!
А ведь я знала, что это будет именно так, ещё до того, как увидела тебя, Янко! Вначале об этом мне рассказали карты. А потом, когда я услышала, как поет и плачет в ночной тиши твоя скрипка, я сразу поняла – это плачет моя судьба… Почему я не смогла покориться ей?.. Почему я решила, что непременно должна отомстить твоей избраннице?..
Тогда, в пору моей огненной юности, чувство мести оказалось сильнее любви к тебе! Так почему же с годами огонь моей любви к тебе разгорался все жарче?..
Кряхтя, старая румелия поднялась, закинула на спину дорожную котомку, в которой лежало несколько булок – подаяние от сердобольных горожан – и, опираясь на палку, заковыляла дальше. Сегодня она могла бы и не ходить в город – у неё было ещё немного еды. Но именно сегодня поутру она, привычно раскинув карты, вдруг увидела Знак, от которого похолодела душа…
Впрочем, нет, Знак она услышала ещё раньше: он ворвался в её тяжелый предутренний сон, этот тихий жалобный детский плач. Шанита проснулась и прислушалась, хотя сразу же поняла – никакой это не плач ребенка, откуда ему взяться здесь, в отдалённом от города парке, ведь отсюда уже давно отселили всех людей, и только она, старуха, ютится в чьей-то полуразрушенной хижине…
