Обливаясь потом, Ниов ощутил, как вздымающиеся снопами искр языки необузданного пламени лизнули его пятки. В нос ударил отвратительный смрад палёных волос, накалившаяся кожа натянулась гладкой перепонкой, зудя мелкими иглами раннего местного ожога, и ему показалось, что среди едкого дыма и горечи копоти он различает запах обуглившейся плоти.
В следующую секунду он уже катился по мягкой щекочущей подстилке полевого разнотравья, едва смоченного дрожащими каплями прохладной вечерней росы. Чувствуя, как комья ссохшейся земли, выбитые его весом от удара о почву, неприятно впиваются в бока, Ниов выставил вперёд руки и резко остановился, почти уткнувшись носом в мохнатую кочку.
Взрыв дружного хохота за спиной раскатился по заливному лугу, вспугнув притаившееся на ночь в зарослях камыша семейство крякв. Громко возмущаясь, они снялись из-под окунавших склонённые ветви в студёный поток прибрежных ив и, бесформенными тенями скользя над чернеющей гладью, скрылись в темноте. К писклявому повизгиванию девушек примешивались басистые раскаты утробного смеха, выдаваемые Гордеем. Злясь на себя за нелепое падение и проклиная дурацкую идею пойти с девицами на реку прыгать через огонь, Ниов поднялся на ноги и зашагал обратно к костру. Утерев слезу, прохохотавшийся Гордей поправил ремень на пузе, безуспешно пытаясь втянуть выпиравший живот, и благодушно осведомился:
– Живой?
– Да вроде, – буркнул Ниов, останавливаясь в трёх шагах от пламени и пряча вспыхнувшие румянцем щёки в густом переплетении теней.
– А теперь купаться! – весело скомандовала Фёкла, сдирая с головы атласную ленту и распуская по плечам длиннющие косы, словно парочка змей обвившиеся вокруг её статных плеч.
– Давай, давай, вода всё худое смоет, – вторила ей Аглашка, приплясывая перед костром и размахивая аккуратным цветочным обручем из васильков и ромашек. – А потом венки пустим! Коли поплывёт, так и суженого жди скоро!
Нелепо хихикнув, девушки направились к реке и, сбежав с крутого склона на прибрежный песок, скрылись за кустами.
Пожав плечами, Гордей неторопливо последовал за ними.
– Идёшь? – бросил он не оборачиваясь продолжавшему стоять Ниову.
– Я догоню, – пискнул тот, извернувшись дугой и подскакивая в отблеске пламени на одной ноге, будто шаман, исполняющий ритуальный танец. Тщетно пытаясь вытащить из стопы застрявшую в ней колючку, он задрал пятку чуть не до подбородка и, подцепив ногтем продолговатый шип, потянул, но, потеряв равновесие, тут же рухнул на траву.
