Иногда, кажется, что жизнь превратилась в сладкий сироп. Волшебное ощущение приторности окружающего. Ты доволен, но когда закрываешь глаза, то не можешь отделаться от ощущения, что превратился в муху на липучке. Ещё хуже мысль, о правильности всего происходящего. Подлость в том, что ты начинаешь мелко так размышлять о себе и близких: вот, мол, я, праведно живу, потому и дом у меня большой и дети здоровы, и жена красавица. А вот тот, который под забором жмётся, тот скотина тупая и неправедная…
…Андрей закончил менять шаровую опору «Дэу». Он снял автомобиль с домкрата, методично собрал инструменты и удовлетворённо посмотрел на дело своих рук. Новенькие опоры поблёскивали смазкой. Если ту же самую работу делать в сервисе, их семейный бюджет уменьшился бы на тысячу, а то и на полторы. Теперь можно было с чистой совестью съездить вечерком всей семьёй в торгово-развлекательный комплекс «Кибер сити».
– С Божьей помощью, – прошептал Андрей, вытер руки ветошью и отправился в дом.
В коридоре он почувствовал запах жареной рыбы. Андрей всё утро был занят с машиной, завтракал только кофе с бутербродом. В животе заурчало в предвкушении сытного обеда. Он вошёл на кухню, где Анастасия колдовала возле новенькой электроплиты из стеклокерамики.
– Скоро кушать будем. Катю тоже зови, – оглянулась жена.
Андрей улыбнулся, чмокнул Анастасию в шею. Жена засмеялась и сказала, чтобы он шёл мыться. В ванной Андрей помыл руки и шею с жидким мылом. Причесал волосы, глядя на отражение в зеркале. На него смотрело лицо уверенного в себе сорокалетнего мужчины. В глазах светилась искорка и задор, уголки рта оптимистично смотрели вверх.
Андрей вышел из ванной и крикнул дочку, чтобы та шла кушать. Дверь детской открылась и показалась их семейное солнышко, милое существо, ради которого в самые трудные периоды жизни, они сохранили брак и не дали затухнуть домашнему очагу.
Пятнадцатилетняя Катя больше походила на мать. Те же русые волосы и голливудский разрез глаз. А вот губы – отца, полные, словно бы чуть надутые изнутри. И ростом Катя тоже пошла в отца. Уже сейчас почти метр семьдесят, ровно столько, чтобы не называли дылдой, а пророчили будущее богатой фотомодели.
– Пап, я не буду кушать, – сказала Катя. – Толстая невеста – бесперспективный товар.