Стыдно было признаться,
но капитан Блейк любил солнечные паруса. Молва и обычай
не позволяли суровому капитану любить что-нибудь, кроме
тягучего тарианского рома, водки и портовых шлюх —
и то и другое лишь за количество. Но даже
зеленый ром портовые скоты умудрились испортить, девчонок —
тем более, а паруса не портились никогда. Пять лепестков,
пятьсот метров тонкой пленки силового поля растягивались
от кормы его старого, потрепанного жизнью грузовоза. Поток
энергии от короны свирепой звезды бился о них, разгоняя
корабль. Бился, мигал искрами и всполохами света —
зелёными, как леса тары, жёлтыми и оранжевыми как солнечный
восход и ало-багровыми — как текущая по ножу струя
крови. Пляска энергий трепетала, узор искр не повторялся
никогда — и с каждым уловленным полем фотоном,
с каждой яркой, переливающейся искрой энергия скользила
по кабелям вниз, в накопители транспорта.
— Красиво, однако, —
сказал сам себе капитан, отведя глаза от ярких сполохов
на унылые зелёные огни корабельного пульта. Ползунки
индикаторов зарядки уверенно ползли вверх.
"Хорошо, — подумал он ещё раз, —
звезда сейчас злее обычного".
Это и впрямь было хорошо. Для
его старого транспорта, загрузившего полный трюм на луне
Геллера и набиравшего разбег, чтобы уйти прочь — подальше
от унылой шахтерской базы, к холодному блеску внешних
планет. Набрать скорость, поймать ледяной гигант за юбку
гравитационного поля, развернуться — изящно чиркнув краем
паруса об атмосферу — и уже на инерции уйти
домой. Ближе к солнцу и мягкому, живому теплу.
На горящую колдовским огнём жизни планету со звучным
названием «Счастье».
К орбитальным станциям, серым
стенам, рому, измотанным шлюхам и одинаковым кабакам...
Капитан щёлкнул костяшками пальцев, потянулся в кресле
и подумал, что будь его воля — умник, так назвавший
планету, лишился бы кой-чего важного в организме. Чтобы
не издевался так над людьми. Да и девчонкам
с того радость будет.
Впрочем, умник сидел в высоком
кабинете на далёкой Земле и достать его капитан
не смог бы и при желании. Так что капитан Блейк
щёлкнул костяшками ещё раз и усилием воли вернул мысли
в круг более приземлённых вещей. Например, к вопросу,
включать ли бортовой радар сейчас или погодить. Космос вокруг
был черён, как душа таможенника и пуст, как карман после его
визита. И энергия в накопителях лишней не бывает
никогда. Но... Тут капитан вспомнил последнюю стоянку, ром
в стакане, тусклый свет лампы под потолком, компанию
за столом напротив — вроде бы случайные люди, но...
больно уж рожи невинные для случайной встречи. Вспомнил —
и вдавил большим пальцем кнопку пульта. Зажёгся обзорный
экран, полосы индикаторов дёрнулись, прыгнули вниз — радар
заработал, забирая энергию накопителей. И — почти сразу —
раздирающая нервы трель. Тревожный зуммер. Контакт. Капитан
подобрался в кресле — рывком, вмиг. Сдёрнул ноги
с пульта. Пальцы обеих рук пробежали по кнопкам —
легко, как маэстро по клавишам.
