Зима выдалась лютой. Старожилы не могли припомнить таких холодов. Снег выпал даже на юге Империи, где его отродясь не видали. Люди поначалу обрадовались диву дивному. Особенно – дети, которые выбегали на улицу и, высунув язык, ловили снежинки ртом и морщились, когда лед покалывал плоть.
А потом стало не до смеха… здесь, в Рохе, большом портовом городе на берегу реки Калетты, домишки строили совсем хилыми. С тонюсенькими стенами, крохотными каминами, вовсе не предназначенными сохранять тепло зимней стужей. Да и одежонка была так себе. Городская знать до сего года носила меха вовсе не для согрева, а для красоты, кичась достатком. А теперь им пришлось зябко кутаться в свои лисьи воротники, одни носы торчали. Беднота натягивала на себя по нескольку рубах, но все без толку. Ибо как рубахи, с нижней по верхнюю – все пестрели дырами, обнажая синюю от мороза кожу.
Лесная живность, понятное дело, тянулась в такое ненастье поближе к люду. Туда, где лениво поднимались столбы дыма, неспешно втекая в клубящееся над Рохой облако. Со стороны могло показаться, что эта туча высасывает тепло из земли в тщетной попытке согреть бездонное небо.
Волки не просто подходили к стенам города, но еще и пробирались внутрь, по льду замершей Калетты. Жертв стужи перестали считать, как и тех, кто стал добычей зверья. Возможно, оттого, что большая часть из них всего лишь бездомные бродяги да нищие. Кому до них какое дело?
Если бы не Баруттий, граф де ля Роха, прозванный за свои добрые дела Благодушным, покойных было бы еще больше. Правитель приказал открыть подвалы своего замка, дабы бедняки могли погреться. А еще он запретил знати скармливать объедки собакам и свиньям, повелев сносить все в свои подземелья, чтобы и оборванцы насытились. На полный желудок в любое время легче живется, не только невиданно ненастной зимой.
Не желая попасть на ужин хищникам, горожане с наступлением темноты начали запираться в домах. Слыханное ли дело – даже городские ворота стали запирать на ночь! Отродясь такого не было!
Талагия поспела вовремя. Когда стражники поднимали мост через ров, опоясывающий Роху. Девушка, заслышав звук ворота, далеко разносящийся в морозном воздухе, пришпорила коня и только топот копыт заставил воинов остановиться. Мост, уже поднявшийся на локоть, с громким стуком ухнул обратно, впуская путника.
