Поручик

- Товарищ поручик! Товарищ поручик!

Очень странно, подумал я. «Товарищ» - это обращение коммунистов друг к другу, во времена СССР актуальное, но сейчас сохранившееся разве что в российской армии, да у нас, в полиции. Как не пытались ввести обращение «господин полицейский». Но в российской полиции, да и в армии, нет звания «поручик». И вообще, поручик – это что-то старорежимное, дореволюционное, царское… Что-то, категорически не любимое коммунистами. То есть, обращение «товарищ поручик» - сочетание несочетаемого, оксюморон.

Может быть, лениво продолжал рассуждать я, чуть морщась от головной боли, которая почему-то начала сверлить мой череп, это и не обращение вовсе? Может, это призыв: «Товарищ, поручик!». В смысле, товарищ, смотри, поручик идет, целься лучше, а то опять промажешь, тетеря. Или, товарищ, поручик, работай лучше, а то как вдарит плеткой.

- Товарищ поручик!

С некоторой неохотой я осознал две вещи: боль не просто не прекращается, она решила захватить новые территории и, скользнув по правому виску, принялась тискать плечо. А, да, и второе: тот, чей голос сверлит мою и без того пострадавшую голову, не просто зовет какого-то поручика.

Он обращается ко мне.

Я открыл глаза.

Автобус. Вокруг меня. В смысле, я сижу в автобусе, плотно прижавшись правым плечом к стеклу.

И, знаете ли – это был ОЧЕНЬ странный автобус.

Во-первых, в нем никого не было. Кроме меня и еще одного человека. Во-вторых – в окнах автобуса были разные времена дня: с левой стороны ярко заливало голубизной и золотом дневное жаркое солнце, а с правой – чернела ночь.

Но самым странным был тот, второй человек, который настойчиво звал меня.

Он стоял передо мной. На стене автобуса. Параллельно полу.

Люди так не умеют.

- Товарищ поручик… - полным отчаяния голосом произнес предположительно нечеловек, - Вставайте…

Нечеловек, стоящий на стене, очень уж походил на человека: белая рубашка, с закатанными рукавами, легкая небритость, усталое лицо мужика лет пятидесяти… Настолько походил, что мой мозг, наконец, решил перестать издеваться надо мной и повернул картинку перед моими глазами.

Автобус вовсе не стоит. Он лежит на боку. В окнах рядом со мной – никакая не ночь, а земля, даже, я бы сказал – трава. Просто в первый момент, из-за контраста с яркими левыми окнами, мне показалось, что справа – темнота. И я вовсе не сижу в кресле, а лежу на боку, крепко приложившись плечом. И, судя по боли, а также по тому, то мне за шиворот что-то течет – я еще и основательно ударился головой.