Сильные лапы упруго бежали по мягкой лесной подстилке, горячий воздух толчками вырывался из груди и застывал морозным облачком, переливаясь в свете раннего утра. Травинки поникли, прихваченные инеем, сухие ломкие ветки хрустели при каждом прыжке; он резко скакнул в сторону, взметнув целый вихрь опавшей листвы. Ещё немного – и он будет на месте. Раскидистые лиственницы в своих тёмных кольчугах застыли, словно суровые стражи. Он нёсся вдоль опушки, бежал, переполненный радостью, наслаждаясь движением, каждым вдохом, каждым усилием своего послушного и лёгкого тела. Впереди показалось небольшое возвышение. Он приостанавливается, чтобы немного перевести дух, потом решительно начинает карабкаться вверх, прыгая с камня на камень. Разгорячённые лапы с удовольствием ступают на холодную гладкую поверхность, чтобы тут же оттолкнуться от неё. Движение кружит голову, заставляет сердце биться чаще, и не только из-за крутого подъёма, но и от счастья. В конце он, уже уставший, тяжело взбегает по узенькой тропке на скалу, бросает взгляд через плечо и смотрит на путь, который проделал. Отпечатки лап чётко видны на инее, особенно на камнях. Солнце стоит довольно высоко, насколько это вообще возможно для начала зимы, и сияет холодным бледным светом. Воздух сухой и звонкий, в нём мерцают и переливаются тысячи мельчайших пластинок инея. Он глубоко вдыхает и улыбается этому морозному миру – деревьям, скалам, ясному небу, своей свободе и силе.
***
Алек просыпается в своей комнате. Свет от тусклого фонаря, горящего внизу, во дворе, лишь слегка рассеивает мрак. Город, несмотря на раннее утро, беспокойно шумит. Где-то пронеслась машина с бригадой пожарных, разорвав привычный гул пронзительным воем сирены. Ему хочется снова вернуться в сон, в котором он чувствовал себя по-настоящему счастливым, но, похоже, этот приём сегодня не сработает. Кто-то из соседей сверху с грохотом роняет стул – слышны приглушённые ругательства, раздражённые голоса, чьи обладатели, судя по интонациям, вот-вот затеют громкую свару. Он со вздохом поднимает руку, смотрит на засветившийся циферблат – полшестого. Для него – утро, для жильцов с верхнего этажа, видимо, ещё вечер. Придётся встать, всё равно при таком шуме не уснуть.
За окном – хмурые сумерки ноября. Снег ровным слоем улёгся на всех поверхностях, и мир больше не кажется таким беспросветно серым. Алек надевает кроссовки, берёт телефон, наушники, запирает за собой дверь. Быстро сбегает по лестнице – неплохая разминка. Из каждой квартиры доносится свой особенный запах, чаще всего – неприятный, свидетельствующий о вредных привычках её обитателей, поэтому он делает звук в наушниках погромче. За годы жизни в городе он научился перемещать фокус внимания с наиболее назойливых раздражителей на то, что может контролировать сам.
