И метеоры спугивают
звезды,
И бледнолицый месяц весь в
крови.
Предсказывают мрачные
пророки
Нам бедствия. Печальны
богачи,
Бродяги же и прыгают и
пляшут:
Те — в страхе потерять все, чем
владеют,
А эти — радуясь наживе
легкой
Благодаря раздору и
войне.
Все эти знаменья нам
предвещают
Смерть и паденье королей.
Вильям Шекспир, «Ричард
II»
В классических рыцарских романах
добродетель всегда торжествует, а славные дела неизменно
вознаграждаются. Неприступная девица, в конце концов, отдает сердце
настойчивому кавалеру, благородный господин посвящает незнатного
воина в рыцари прямо на поле боя, усердный подмастерье становится
мастером и женится на мастеровой дочке, а ученик колдуна
раскаивается в богопротивных занятиях и приходит к Церкви. Увы,
сказка — не жизнь. Адемар Весмон совершил на поле боя немало
подвигов и, если бы не природные скромность и осторожность, вполне
мог бы вещать граду и миру, что император обязан графу, по меньшей
мере, свободой, а может быть и жизнью. Однако полезная и выгодная
известность в узком кругу значимых людей шла рука об руку с
побочными эффектами, далеко не столь радужными.
И Кааппе, и Ламар, и Мальявиль
Фийамон сообщили Весмону, что Шотан огорчился от того, что Адемар
увел немного славы у гетайров, которые в глазах всего света были
его личными учениками и протеже. Когда Шотан по прозвищу
Безземельный огорчался, это становилось поводом для тревоги, а
также найма двойной охраны. Причем задолго до того как означенный
Шотан стал фаворитом и лучшим полководцем Его Величества.
— Если ты думаешь, что я злая, то
Безземельный намного злее, — сказала Кааппе, — Про его жестокость
ходят легенды. Помнишь Робера Гюиссона из Пайта?
— Помню.
Дуэль на верхней площадке донжона
стала поводом как следует заняться бездоспешным фехтованием. Адемар
и занялся. Если бы он упустил этот момент, то мог бы уже несколько
раз погибнуть в Пустошах.
— В позапрошлом месяце Шотан убил
Робера Гюиссона в учебном поединке, — сказала Кааппе.
— Ты никого не убивала в учебных
поединках? — пошутил Адемар.
Наверняка ведь она убивала, пусть и
чужими руками, в более предосудительных обстоятельствах. Но про
убийство на учебном поединке говорит как будто даже для нее
неуместно.
— Я же девочка! Мне не положено
убивать людей своими руками! Хотя иногда хочется.
