Шестого декабря температура в городе опустилась аж до тридцати
градусов, но на мороз, похоже, вообще никто внимания не обратил. По
крайней мере в школах занятия не отменили, хотя по положению при
температуре ниже двадцати пяти мороза должны были. Однако, я думаю,
с выступлением товарища Сталина это было не связано, скорее всего
местные образовательные власти просто мороза не ожидали и нужное
решение просто вовремя не приняли: обычно-то в начале декабря у нас
температуры редко ниже пяти-шести градусов опускались.
Но не отмененные занятия в школах были, пожалуй, единственным,
что хоть как-то выбивалось из «обычного режима жизни», а заявление
товарища Сталина об отставке народ воспринял в общем-то как
должное. То есть люди тихо промеж собой отставку обсуждали, но
больше в плане, что «да, все же возраст, трудно ему страной-то
управлять, но ведь он за новыми-то присмотрит» – и на этом обычно
все и заканчивалось. Да и новые руководители стране были знакомы:
Генсеком («исполняющим обязанности Генерального секретаря») был
назначен товарищ Пономаренко, а Председателем Совмина стал товарищ
Булганин. С последним я в жизни пока вообще ни разу не сталкивался,
да и, откровенно говоря, не хотел. То есть сейчас точно не хотел,
потому что своих дел было по горло. И главным делом было получение
диплома.
Тему дипломной работы мне выбрал Юрий Исаакович, причем вовсе не
такую, какую я сам собрался выбрать: я-то хотел отделаться
учебником по языку «Аналитик», а он темой поставил тоже разработку
учебника, но нужного для подготовки специалистов по постановке
задач. И я с товарищем Неймарком по этому поводу всерьез
разругался: все же разработка учебника для университета – это
уровень даже не кандидатской, а докторской диссертации, но он
сначала в качестве аргумента сообщил мне, что других специалистов в
стране просто нет, так что «придется постараться», а когда я уперся
рогом, он использовал вообще «запрещенный прием»: задание на
разработку учебника я получил за подписью Пантелеймона
Кондратьевича. С ним я тоже попробовал объясниться, но у партийного
руководителя (тогда лишь руководителя Москвы еще) аргумент был еще
короче: «надо». Так что новость о том, что теперь товарищ
Пономаренко стал Генсеком, меня очень мало взволновала, некогда
волноваться было.
