Глава 1.
Февраль 1861 года в России этой реальности оказался самым
обычным месяцем. Никаким ни "роковым", ни "судьбоносным", ни
"переломным". Освобождение крестьян шло уже как шесть лет,
постепенно и абсолютно спокойно, "без нервов". Кто хотел выйти из
крепостного состояния, - делал заявление на сходе или оповещал
старосту или помещика и, здравствуй воля вольная. Правда надела
лишался такой свободолюбивый гражданин, оставалось у дома максимум
полдесятины огорода, но зато свобода. За шесть лет "ползучего"
раскрепощения не было ни одного случая саботажа, "торможения"
крестьян в "крепости". Ни одного!!!
То, что Константин Николаевич, несмотря на годы молодые
"крутенёк", куда там покойному царю-батюшке Николаю Павловичу,
срабатывало прям таки "волшебно". Помещики, за саботаж
раскрепощения, убоялись вовсе не петровской палки и плахи,
вытащенных "американским" императором из запасников Эрмитажа, а
ссылки в "солнечную Якутию" и лишения дворянства по нисходящей -
вплоть до внуков-правнуков.
Константин Неистовый из Америки привёз практику
коллективной ответственности, поражая в правах целые семейные
кланы, наплевав на знатность рода и прошлые заслуги перед державой,
что преизрядно нервировало "цвет империи". Но "калифорнийские
опричники" не дремали, брали под арест любого, кто оказывался
заподозрен в "государственной измене". Константин, вернувшись из
дальних странствий, ещё великим князем будучи, уговаривал Николая
приравнять расхищение казны к измене Родины. Тогда попытка второго
сына императора предотвратить воровство столь оригинальным способом
успехом не увенчалась, но когда Александр отказался от трона в
пользу младшего брата, "верхушка" напряглась. И, как оказалось, не
зря.
Слухи поначалу по России ходили разные, но распускавших
язык, что, дескать, сыновья возжелали "царствовать и всем владети"
и потому "притравили" зажившегося Николая Павловича, а Александр
получил мол, от Константина "в утешение" сто миллионов золотом с
калифорнийских и сибирских приисков и польский престол, пресекались
жёстко. Три с лишним сотни семей чиновников, офицеров, разночинцев,
с детьми, внуками, отправились на вечное поселение на реку Лена.
Жалели их уцелевшие страшно. Ведь не карбонариев каких перевёл в
ранг государственных крестьян грозный самодержец, а исключительно
благонадёжнейших и добропорядочнейших отцов семейств. А что немного
у таких отцов-молодцов "к рукам прилипало" - так какая же это
измена?
