Глава 1.
Никогда не думал, что стану национальным героем Польши. Ни
малейших усилий к тому не прилагал. А оно эва как обернулось. Брат
Саша, легитимный, коронованный король Польский, горячо любимый
верноподданными и тот такого обожания не удостоился. Среди десятков
(а может уже и сотен) тысяч моих портретов выставляемых
экзальтированными поляками в самых неожиданных местах, наибольшей
популярностью пользовался снимок, запечатлевший улыбающегося
императора Константина в момент разбития бутылки шампанского о борт
вспомогательного крейсера Атлантической эскадры Балтийского флота
«КРАКОВЪ». По правде говоря «Краков» строился как обычный
транспорт, но тогда, в 1862 году надо было как-то подбодрить, хоть
морально поддержать старшего брата, запутавшегося в фаворитках и
интригах собственного двора, оттого и велел провести «Краков» по
флотской росписи вспомогательным крейсером, чистая дипломатия.
Отлично помню как показушно позировал и лыбился на спуске судна,
даже речь толкнул о братской участи русского и польского народов,
обыгрывая моё и Сашино родство…
Нет, фотография и в самом деле получилась невероятно
агитационная: на фоне парохода и «горящих» надраенных медных литер:
К Р А К О В Ъ, я счастливо и радостно улыбаюсь, глядя вдаль, чуть в
сторону от объектива.
Решил ковать пропагандистское железо не отходя от кассы, вызвал
в Царское Село Тютчева. Дипломат и стихотворец дулся на меня из-за
отставки Горчакова, дружен был с князем, ещё как дружен.
- Фёдор Иванович, дорогой, сразу к делу перейду, просьба у
императора к пииту великая.
- Весь внимание, Ваше Величество. Если больной старик сможет
чем-то помочь…
- Сможете, сможете, дело как раз по вашей части. Есть восемь
рифмованных строк обо мне и обретении Польшей древней столицы.
Прошу, Фёдор Иванович не отказываться от их авторства. Дело не
только поэтическое, но и дипломатическое, панов необходимо покрепче
привязать к России, полагаю, сей краткий стих к тому послужит.
- И что же вы сочинили, любопытно…
Пододвинул поэту листок, тот близоруко сощурился, вчитался,
пробежался по крупно набранному тексту ещё раз и внезапно, с далеко
не старческим проворством рухнул на колени и попытался облобызать
державную десницу…
- Фёдор Иванович, что вы!
- Константин! Государь! Это великие строки, я не дерзну взять их
авторство!
