Пидорас Вадим нервно покуривал сигаретку на семнадцатом этаже бизнес-центра. Его диалог прервала одна можевистая дама сорока лет:
– Извините, у вас не будет сигареты?
– Пошла нахуй, падла! Ты сначала деньги зарабатывать научись, чтобы к людям подходить.
Дама отшатнулась в истерическом страхе.
– Я не понимаю! как можно стрелять сигареты в двух тысячах двадцатом году!.. Проблядь ебаная.
Вадим докурил и сбросил окурок вниз. Тот пал на причёску одного господина. Вадим поскорее выбежал из балкончика в свой кабинетик.
Через мгновение дверь вспотела от напряжённого стука: в неё стучал и насиловал её ударами тот самый господин с окурком в причёске. Он, естественно, не вынул из волос его, так как иначе нельзя было предъявить обвинение пидорасу Вадиму. Дверь в итоге поддалась.
– Господин человек курящий, я дико извиняюсь, – украдкой начал окурочный мистер, – но вы подкинули мне свинью! и прямо, знаете ли, в волоса… Я требую, извините, не знаю, как вас зовут, чтобы вы извинились и возместили ущерб, причинённый моей причёске (я ведь только из барбер шопа).
– Ты, этакое падло, не гони бочку на честных людей! Ты ведь, оно того, деньгами своими всё щеголяешь (вон – из барбер шопа! видите ли), а я должен перед таким продажным мышем извиняться? Я только харкну тебе в ебало! Тьфу! – и харкнул Вадим.
Мужчина, свесивши голову и честь, присмирев, вышел вон.
Вечером пидорас Вадим словил такси и бегом – в дом. Там поджидала жена и детишки, которых он искренне любил и совсем не был с ними таким же грубым, как с другими, незнакомцами. И считали Вадима пидорасом только другие пидорасы. А уж утро нашло.
Мой друг однажды решил устроиться на работку. Вшивое, конечно, дело, но не умирать же… Пошёл он, значит, в одну фирму, продающую пылесосы. Заходит в кабинет, прежде постучав, и говорит:
– Здравствуйте, я по объявлению, мне работа нужна.
– Здравствуйте-здравствуйте! Скажите…
И тут пошёл разговор. Складно выходило и мой друг даже как-то особенно почувствовал себя в себе, какое не бывало и в родных стенах бессменной квартирки… Ну, значит, подходит диалог к концу, а мой друг уж полон предвкушения, что вот! идёт! на работу с портфельчиком! А в конце месяца – зарплата! Не, ну как же замечательно всё-таки!
В общем, всё – диалог завершился и тут нервы Валдиса (прошу прощения за то, что сразу не представил его имя) ошалели, сдали напрочь. Он весь как-то затрясся изнутри, забегал непонятно, почему, но снаружи виду не подавал, стоял смирно. Вот и попрощаться вздумал интервьюер; вот и Валдис принялся собираться выходить из кабинета, а нервы в это время совсем пошатнулись, деформировавши самого Валдиса.
