Это был самый обычный августовский субботний день, жаркое солнце
било в наглухо зашторенные окна спальни, крики детей во дворе и шум
машин едва пробивались через плотно закрытые окна, чуть слышно
гудел кондиционер в коридоре, нагоняя комфорта в приоткрытую по
этому случаю дверь, а я лежал в постели и краем глаза следил за
цифрами на экране будильника.
Вот сейчас стукнет четырнадцать сорок пять, вот сейчас эта
электронная сволочь зазвонит, и я встану. А встану я потому, что
это для других день, к тому же субботний, для меня же это было ещё
одно утро рабочего дня, просто сегодня я во вторую смену.
Скользящий график штука такая, ага.
Завод работал круглосуточно, печи не знали выходных и
праздников, вот и мы с ними тоже. Ну, разве что на новый год, да и
то не всегда.
А пока до звонка было ещё три минуты с копейками, и я смежил
веки, пытаясь вновь окунуться в тот странный сон, что заставил меня
подскочить на кровати. Я знал, что, если я сейчас подорвусь и начну
бегать, собираясь на работу, то забуду то, что мне снилось, как
будто и не было ничего, а вот если ещё полежать да постараться
вновь провалиться в то странное состояние, то мне может повезти и я
вспомню всё, что заставило моё сердце биться как при погоне.
И, кстати, погоня была, да, вот только это не меня гнали, это я
кого-то гнал, причём кого-то, кто давным-давно заслуживал того,
чтобы его догнали, сбили с ног без всякой жалости, бросили бы на
пол, прижали сапогом к земле и о чём-то сурово спросили. И этот
кто-то был мне давно знаком, вот только он не хотел показывать мне
своё лицо, и это свербило меня сильнее всего.
С обычным кошмаром я бы не стал так стараться, с обычным
кошмаром я бы сейчас просто встал на ноги, потянулся бы, поёжился,
сбрасывая сонную одурь, да и пошлёпал себе в ванную,
мыться-бриться, собираться.
Но я ведь выскочил из этого сна с сожалением, с чувством того,
что я могу узнать сейчас что-то очень важное, что осталось совсем
немного, совсем чуть-чуть, и мне откроется что-то, что изменит всю
мою жизнь, но что-то не дало этому случиться, что-то обрубило всё
на корню, как будто я подобрался к какой-то грани, к чему-то
важному и, чтобы этого не допустить, меня окатили холодной водой,
выбрасывая в явь, к существующему положению вещей.
Но вот тело моё расслабилось, руки-ноги налились тяжестью и
теплом, я даже всхрапнул чуть-чуть, но тут же поморщился и
повернулся на правый бок, потому что это и было, наверное, то
самое, что вырвало меня из странного сна, а не чужая воля, как я
уже сам себе напридумывал, и вот голова моя обмякла, и вот на грани
восприятия вновь замаячило то самое, странное и заставляющее сжать
кулаки, как дверь в спальню с шумом распахнулась, ударившись в
ограничитель, и звонкий голос произнёс:
