Глава первая – сон семнадцатый от Беса и сон седьмой от Беса
который в силу своей невообразимой странности дан мною в примечании
Старец Симеон Сенатский лежал на каменном полу возле кровати, сжимая в правой руке нательный свой крест. Рубаха его была разодрана, и на пухлой его груди была выписана (крест-накрест, видно, ножиком полоснули) то ли наша русская буква «ха», то ли иностранная – «икс». След от ножа был бритвенно тонок, и крови почти не было. Невозможно было вообразить, что из-за этого он умер. А он, несомненно, был мертв.
Отец Паис склонился над ним и закрыл ему глаза. Ужаса в глазах у убитого старца не было. Ужас стоял в глазах у самого монаха, когда он закрывал ему глаза, будто спрашивал у него: «Кто следующий?»
Взгляд синих глаз убиенного старца был ясный, бездонный, словно в озере отражалось небо. А в келье было сумрачно. Горела всего одна свеча, а огонь в лампаде перед иконой в углу был потушен. Наверное, убийцей.
Сон первый, от Беса
Этот сон вы уже читали в Предисловии к этому роману1. Тогда я удержался от своих комментариев, а сейчас хочу обратить ваше внимание на некоторые неточности, которые допустил Бес: монахи спали не на кроватях, а на лавках, и кельи освещали не свечами, а лучинами.
И еще. Старец Симеон был третьим по счету, как явствует из снов от Беса. А убийца выписал ему ножичком почему-то латинскую циферку десять? И не ножиком, как следствие установит, он эти циферки им выписывал, а кинжалом. Правда, во сне за нумером четыре он свои ошибочки исправил.
Следующим отец Паис оказался.
На груди он ему латинскую четверочку кинжалом выписал – и записку в руку вложил. Условия, злодей, выставил!
Я вас до тех пор убивать буду, пока эти твари из нумера 14 и нумера 25 не уедут.
Порфирию Петровичу настоятель монастыря архимандрит Александр эту записку тотчас и показал.
– Ваше высокопреподобие, а кто в нумере двадцать пятом проживает? – поинтересовался наш Великий Пророк. Сам он проживал в четырнадцатом номере монастырской гостиницы.
– Полковник Бутурлин со своей женой в том нумере проживают, – ответил архимандрит Александр.
– Вы им эту записку показывали?
