17 мая 1762, ок. 10,6°СШ, 66,9°ЗД
— Где эти господа пресноводные на мель сели? Бриз их милостью
пропустили, оне спать изволят, зайдёт ветер к норду1 — и мы тут на
прикол встанем на неделю. Скоро уже матросов к обеду свистеть, а
эти кашалоты беременные…
Первый лейтенант2 Семёнов ворчал себе под нос, стоя по правую
руку от капитана на шканцах3 корвета «Надежда», который в ожидании
команды к отплытию мягко покачивался на длинных косых волнах.
Надраенная вчера палуба ослепительно блестела, закреплённые паруса
словно дремали на солнце, корабль тихонько поскрипывал — ёжился и
привыкал к новым доскам обшивки и рангоуту4.
В прошлый рейс «Надежду» знатно потрепало штормом, так что до
Каракаса еле дотянули и встали на ремонт, благо богатый город мог
предоставить всё необходимое — и подходящее дерево, и толковых
мастеров. Теперь корвету хотелось вновь испытать себя и дать бой
стихии, капитан это отлично чувствовал, как и то, насколько
заскучала в порту команда. Пристань — радость для моряка, да только
чужой берег быстро прискучивает.
Простояли они здесь не вовсе уж напрасно, кое-что интересное
удалось раздобыть, но то было личное дело капитана. Подобрали в
команду и пару новых матросов, к которым предстояло присмотреться.
Как ни береги людей, а море есть море. Прошлый шторм забрал троих.
Юнгу, мальчишку совсем, смыло за борт. Один из марсовых кинулся за
ним, и хотя развернулись сразу, и шлюпку спустили, но вытащить не
удалось. Третьему же и вовсе не повезло: сорвало фор-брам-рей5, да
не в море выбросило, а шваркнуло о палубу и зашибло насмерть
бедолагу из артиллеристов, оказавшегося там волею случая.
Брюзжал не только Семёнов, всем не терпелось скорее выйти в
море, тем более опасения первого лейтенанта было справедливым: курс
на Шарлотту-Амалию, задует норд — никакая лавировка6 не поможет,
придётся ждать нужного ветра.
Однако капитан Можаров сохранял невозмутимость и только лениво
щурился на порт. Бывают такие люди, которых хочешь не хочешь — а
ждать обязан, даже если сейчас это простой пассажир и ласково
просит, а не приказывает. Когда приказывать начнёт — поздно будет
проявлять расположение. Тем более капитана честно предупредили о
возможной задержке, и хотя причину её не озвучивали, отшутились, но
Григорий и сам понимал, что дело вовсе не в сладком утреннем
сне.
