Вернувшийся из бездны

Даже в самой глубокой тьме всегда есть место для света.

— Зачем ты вообще появился?

Спертый воздух родильной палаты давил своей стерильностью. Запах хлорки въелся в каждую щель, смешиваясь со слабым, но настойчивым ароматом медикаментов.

Сквозь неплотно задернутые жалюзи робко пробивался полумрак, выхватывая из темноты лишь очертания высокой, склонившейся над кроватью фигуры.

Аннет, измученная родами, казалось, растворилась в смятых простынях. Но в глазах ее мерцал неземной свет, отражение чуда, лежащего рядом, в тугих пеленках.

— Это твой наследник, — прошептала она, глядя на младенца с безграничной любовью. — Твой сын! Почему ты спрашиваешь такое?

Морок, отец, стоял у края кровати, словно пораженный невидимой силой. Его лицо, всегда живое и открытое, сейчас исказила гримаса, в которой были: усталость, растерянность и глубокая, невысказанная боль.

Он смотрел на сына, на это маленькое, беззащитное существо, и в глазах его плескалось не восторг, не умиление, а скорее… смятение — тяжелое, как предчувствие беды.

Нависнув над кроватью, он коснулся дрожащей рукой крошечной ладошки и прошептал:

— Для чего ты выжил? Почему ты не такой, как Элес?

— П… почему… — вновь услышав страшные слова, всхлипнула Аннет. В тот же миг обессиленными руками она притянула к себе сына. — Почему ты так говоришь о нём?

Но ответа не последовало.

Тишина, повисшая в палате, казалась оглушительной. Все, кто был или не был здесь, ощущали: слова Морока прозвучали как приговор для новорожденного. Приговор, вынесенный еще до начала его жизни.

***

Моя участь была предрешена в тот самый миг, когда я явился на свет. Мой порок родился вместе со мной, имя которому — отсутствие дара. Роковое клеймо.

Я родился с багровым пятном, расплывшимся по левой части груди. И это пятно было безобразным шрамом, который намертво закупорил каналы маны и Ци, ведущие к сердцу.

Я был обречен, навечно лишен возможности стать магическим мечником. Закрыт путь, открытый каждому в моей семье.

В мой семье, роду Мороков, магия была не просто даром, а родовой гордостью, визитной карточкой, выгравированной на гербе. Каждый, от младенца до старца, владел наследным искусством магического клинка, что передавалось по крови, подобно древнему проклятию или благословению.

Элес, мой старший брат, был чудом, воплощенной надеждой. Его способности пробудились в колыбели, предрекая ему великую судьбу. Я же… я был никем. Пустотой в магической летописи рода.