— Так как звать-то тебя? Говори, чаво
молчишь?
Потому и молчу, что сам не знаю. Я покосился на
любопытствующего, белевшего в предрассветном сумраке
свежебинтованными ногами. Потом, в который уже раз, глянул на
зажатую в руке книжку красноармейца, еще ночью извлеченную из
вещевого мешка — темно, не разобрать! Шурша жидкой подстилкой из
соломы под подостланным одеяльцем, слегка приподнялся на локтях,
пытаясь облегчить ребра, ноющие от долгого лежания на животе. Рана
на задней поверхности правой руки выше локтя обожгла болью, и
следом отозвалось все рваное тело — и спина, и правая половинка
ниже. Это ж надо было так неудачно попасть, чтобы и в первый день
войны — но это ладно, излюбленный момент для всех попаданцев, — но
подгадать в занюханный городишко на самой границе, да в одного из
первых раненых в этой вселенской мясорубке… Впрочем, последнее как
раз неудивительно, теперь уже ясно, что моему сознанию из астрала
проще влететь в физически ущербное тело — ребенка, подростка, или
сильно травмированного, как в этот раз. Вот и лежу теперь в траве
возле кирпичной стены в компании несимпатичного худощавого
парня.
Где-то неподалеку гремят громовые раскаты, то
затихая, то усиливаясь, временами охватывая, кажется все стороны
света. Потихоньку светает все же, попробую еще раз прочитать записи
в моем единственном доступном удостоверении личности. Авангард
Лапут… Хрень какая то. Вроде и почерк нормальный, а фамилия
непонятна. Но имя? Авангард? Хорошо, что не Адольф, но… Сую
документ обезноженному соседу.
— Авангард Михайлович Лапушкин. — Развеял тот все
сомнения. — Эк тебя заковыристо. А мне с дому пишут, свояк сына
Трактором назвал. Тож неплохо. Авангарды, Аэрофлоты, вот на
заставе, где раньше служил, в Туркестане, там тоже был один такой,
Энтузиаст.
Парень смачно высморкался, хорошо, не в мой
документ.
— Так ты из пехоты будешь, агась. Двадцать второго
года, сопляк еще, а расперло то тебя ого-го, пудиков на семь
говна-то потянет. Образование три класса всего, агась. — Продолжает
изучать документ бывший туркестанский пограничник. — Грамотёшки-то
негусто у тебя, для Авангарда особливо, ежели по имени брать, это в
сам раз Арьергарду бы подошло больше, как по-философски толком
рассудить…
— Дай сюда. Самого как звать, балабол? Кто знает,
сколько нам тут куковать еще, так хоть чтоб знать, кого посылать
хрен копать.
