Я резко открыл глаза и вдохнул.
Громко и жадно. Не как человек, а как зверь, вырвавшийся из
капкана. Воздух обжёг лёгкие.
Я попытался заговорить, но с моих
губ сорвался лишь хрип.
— Чёрт! Я же… я же убил его! —
раздался резкий молодой голос.
Я проморгался и смог разглядеть
вокруг деревянный сарай, несколько деревьиц и утоптанную дорожку в
невысокой пожухлой траве.
Я упёрся ладонями в сырую землю и
поднялся — сначала на одно колено, затем на ноги. Мир вокруг
поплыл. С неба падали большие капли дождя, просачиваясь сквозь
камзол и стекая по шее за ворот.
В нос ударил запах глины, пота и
крови. Моей собственной крови.
Я забрался пальцами в горизонтальный
разрез на груди, добрался до кожи. Она жутко зудела и чесалась.
— Это безумие! — вновь зазвучал
молодой голос.
На этот раз он дрожал. Я медленно
повернул голову. Напротив меня стоял убийца прошлого тела. Юноша в
пёстром жилете и новых сапогах. На его белой рубахе были разводы, а
с мокрых тёмных волос капала влага. Клинок в его руках дрожал.
Я помнил последние мгновения этого
тела. Его страх, его смирение, его слабость.
Умереть стоя, с саблей в руках —
достойный удел. Но только не когда ты последний из рода
Темниковых.
Я сделал несколько шагов вперёд.
Медленно, как пьяный матрос. Наклонился и поднял саблю с земли.
Мокрая рукоять скользила в пальцах, клинок оттягивал руку.
Нехорошая сталь, перекупная, но мне хватит.
Я зашагал вперёд. Сначала
пошатываясь, а затем всё увереннее. Я чувствовал себя руслом реки,
пробуждающимся после многовековой засухи.
Мой противник попятился. Он молчал,
его губы были поджаты, но пальцы выдавали его с головой — они
сжимали рукоять до побелевших костяшек.
— Ты… ты… — бормотал он. — Ты должен
был сдохнуть! Я видел, как ты рухнул… я…
Он замолчал, потому что я был уже
слишком близко.
Он ударил от испуга, вслепую, клинок
просвистел рядом, но я успел нырнуть вниз. Выпад лишь задел плечо
по касательной и сабля скользнула по моему уху, оставляя глубокую
царапину. Я сжал зубы и отскочил вбок. Боль — это напоминание, что
я снова живой.
Мы замерли друг напротив друга.
Паренёк был неплох, как для сына
купца или мелкой знати. И прошлый владелец тела был бы сражён этим
ударом.
Я опустил саблю чуть ниже, к самой
земле.
— Это безумие, — повторил он.
Мой противник тяжело дышал. Его
глаза распахнулись в ужасе, когда он увидел, что на моём лице
расплывается искренняя, довольная улыбка. Он закричал и бросился
вперёд. И сделал ошибку, думая, что я буду сражаться как
раньше.
