— Горят? — после того, как я включал лампы, отец задавал этот
вопрос чуть ли не раз в полчаса, до того момента, пока не засыпал у
себя на койке.
— Горят. Да и кому они нужны сейчас? Корабли не плавают. — я
всегда садился ужинать у окна, чтобы в поле зрения был маяк.
— Не ходят! — поправил меня папа.
— Без разницы. Я тут почти два месяца живу, ни одного не видел.
Кому мы светим каждую ночь?
— Ниче ты не понимаешь, Павел. Хорошо, что не заходит никто в
наши воды. Нечего им тут делать, Крепские скалы шутки не шутят.
Маяк не ищет кого бы спасти, он просто светит.
— Знаю, пап. Просто когда корабль видишь, то вспоминаешь, что не
один в этом мире.
Отец кивнул и похлопал меня по плечу, подбодрив, затем допил
кружку чая с вареньем из шиповника, налил еще одну порцию, и уселся
на лежак. Он всегда пил по две кружки, только так его нервы
успокаивались.
— Могу тебя обратно на большую землю вернуть, если тяжко. Только
после штормов уж, они скоро совсем придут. Транспортной связи не
будет, месяцок – другой.
Но домой, в тесную дядькину коммуналку, возвращаться не хотелось
совсем. Он постоянно пил, приводя домой таких же алкашей, только
ещё и подозрительных. Поэтому после того, как закончил школу, я
сразу же уехал к отцу.
Папа ложился очень рано, еще до наступления темноты. Спал он на
спине, поэтому громко храпел, мешая заснуть. Сколько я его не
толкал, он так и не поменял позу. В таких случаях я обычно уходил к
маяку, прихватив с собой пару теплых свитеров и спальный мешок. На
цокольном этаже маяка стояла небольшая скамейка, на которой я
умудрялся лечь так, чтобы было удобно. Одну кофту сворачивал и
подкладывал вместо подушки, другую надевал на себя, чтобы не
замерзнуть во сне.
Я лежал и слушал грохот прибоя. Волны разбивались о скалы с
какой-то маниакальной силой, будто желая разрушить их, и осыпались
мириадами капель у подножия. Вода хотела затянуть все в свою
темную, холодную глубину, только сделать ей это было не под силу –
наше сооружение возвышалось на тридцать четыре метра над уровнем
воды. Прибой успокоил мои мысли, и я быстро отключился.
Во сне я сидел в фонарной комнате маяка и вглядывался вдаль,
высматривая на горизонте хотя бы мачту, трубу, если уж не целый
корабль. Солнце было ещё высоко, царила странная тишина. Неожиданно
до меня добрался прохладный ветерок, заскочив под кофту. Откуда-то
появились тучи, сгущающиеся чернотой. Волны стали злее бросаться на
скалы, бились о камни с оглушающим звуком. Отец не разрешал
находиться внутри маяка, когда начиналась плохая погода, поэтому я
встал, собираясь спуститься по лестнице, но ее нигде не обнаружил.
