Бастард

Ночь пахнет кровью и страхом. Девочка бежит через лес, спасаясь от чудовища. Оно убило её родителей на дороге, нагнав повозку, а теперь идёт по следу беглянки, стряхивая кровь со спады. Лес обступает девочку, хватает за платье и волосы скрюченными ветвями. Башмачки давно слетели с ног, и хворост впивается в ступни до крови. Девочка сломя голову пересекает полосы лунного света, мелькая в них, словно ожившая картина, и растворяясь во мраке. Антрацитовые волосы развеваются за спиной призрачным шлейфом.

Чудовище идёт по следу степенно, принюхиваясь к аромату свежей крови. Сапоги из мягкой кожи бесшумно ступают по ковру из прошлогодних листьев, оставляя красные оттиски.

Беглянка запнулась о корень и покатилась по листьям и зарослям папоротника. Череп у темени взорвался ослепительной вспышкой и болью. Девочка запоздало вскрикнула и сжалась в клубок, накрыв голову ладонями, меж пальцев выступила горячая кровь. Вот и всё. Она прожила немногим дольше родителей... В уголках глаз закипают слёзы, к горлу подступает колючий ком.

Она отняла руки от раны, и кровь побежала свободней, пропитывая волосы и придавая антрациту алый блеск. Кое-как поднялась и стиснула рукоять ножа — подаренного отцом перед отбытием в Ватиканский приют. Потерпеть всего год разлуки, пока родители в поездке... кто же знал, что всё обернётся так?

Тонкие, дрожащие пальцы сжали рукоять из сандалового дерева, до боли, до белых костяшек. Струйка крови пересекла лоб, упёрлась в бровь и скользнула по ней к виску.

Чудовище приближается. Медленно, пересекая лучи лунного света, пробивающиеся через кроны. Элегантный камзол застёгнут на все пуговицы, кроме последней. Пугающе длинные руки покачиваются в такт шагу, правая сжимает спаду с крестовой гардой. По клинку стекает густая, почти чёрная в серебряном свете, кровь. Лицо монстра прячется в тени... но глаза горят золотым огнём. Словно две капли расплавленного металла.

— Дитя... — Проскрипело чудовище, направляя меч в грудь девочки.

Рука и клинок пронзили несколько лучей света, и остриё коснулось изорванной и грязной ткани. Девочка отмахнулась ножом, металл лязгнул о металл, но спада даже не дрогнула. Чудовище улыбнулось — темнота под светящимися глазами раздвинулась, открывая крупные, как у коня, зубы.

— Дитя, — повторило оно, — ты хочешь сразиться? Твой отец был кузнецом, не фехтовальщиком, даже не бретёром. Да и ты, трусливо убежала, когда он пытался остановить меня. Так почему же решила драться сейчас?