Светло-сиреневый туман такими плотными слоями покрывал повседневно тихую гладь Финского залива, что трудно было отличить воду от тумана, а туман от неба. На берегу, прямо у кромки воды, стояли два человека. Она была в его куртке, и всё равно зябко ёжилась от питерской сырости и безысходности. Она первая решилась заговорить:
– Когда же это всё закончится? Я так больше не могу!
Её голос звучал без укора, без ненависти или раздражения, даже без равнодушия, так свойственного уставшим людям.
Эти двое не виделись почти год, но продолжали истязать друг друга бесконечными сообщениями. Некстати вспомнилось то лето, когда они ещё были абсолютно счастливы. Когда они ещё пели песни в дешёвом караоке-баре, пили шампанское из горла, ходили босиком по утреннему городу, смеялись над чужими дурацкими шутками, называли друг друга странными именами, ругались от души и также занимались сексом, безостановочно целовались, обсуждали его любимого Ремарка, сравнивали себя с его героями, она пьяная и красивая читала ему с лавочек стихи, а он гордился ей. И любил. Они вместе любили друг друга.
– Не можешь? Почему? Ты в любимом городе, и у тебя наверняка кто-то есть. Снежинка, ты же не умеешь без внимания. Чёртова эгоистка. Я прошу одного – пойми меня. Я тоже устал, но выхода до сих пор не вижу. Для меня важно, чтобы ты понимала и не грустила, знаешь же, как влияешь на моё настроение. Я люблю тебя и буду любить, чтобы не произошло.
– В твоих люблю столько безысходности…
– В моих люблю – правда.
Он хотел ещё что-то сказать, но женщина уже повернулась к нему спиной. Постояв так несколько секунд, она пошла к машине. Больше добавить друг другу им было нечего. За год совсем ничего не изменилось. Те же слова он говорил ей и раньше, поэтому она уехала. Чтобы уйти в себя, чтобы загнать себя, сломать и сделать заново, сделаться целой, уже другой, но тоже уверенной личностью, способной чувствовать и любить. Любить новых людей,
Сквозь плотный туман он увидел, как зажглись стоп-огни так неподходящей ей машины. В тот момент, когда любимый человек садится за руль и уезжает, внутри начинает шевелиться необъяснимая, но очень глубокая тоска. Машина тронулась, не сорвалась с места, как это бывало обычно, как она любила, а просто начала движение. Её манера вождения всегда вызывала в нём умиление: она дико боялась скорости с другими водителями, а сама гоняла, как сумасшедшая.
