Пойманный магнитной ловушкой посадочного комплекса ДИ-файтер
привычно опустился на палубу. Практически трое суток не вылезавший
из кабины Дарт Вейдер неторопливо потянулся, прежде чем шагнуть на
лесенку. Собственно, никакой особой нужды семьдесят пять часов
болтаться в метеоритном поясе у ситха не было. Зато настроение, при
котором лучше никого не видеть, очень даже было. Душу крутило
предчувствие — не предчувствие, некое ощущение надвигающейся грозы.
Разобраться в этом все равно не получилось. Так что настроение
оставалось препоганейшее.
Темный лорд с некоторым раздраженным удивлением обнаружил
встречающего его командира «Истца» капитана Пиетта. Настроение
своего взбалмошного начальства офицер умел чувствовать отлично.
Поэтому его почти радостная полуулыбка и просто счастливый взгляд
вызывали некую оторопь.
— Что-то случилось, капитан?
— Да, милорд. Его императорское величество Шив Палпатин на
борту.
— Давно?
— Уже третьи сутки. Прибыл через два часа сорок минут после
вашего отлета.
— Чем занимался его величество?
— Осмотрел корабль. Потом поприсутствовал на мостике во время
патрулирования сектора. При этом «Истец» перехватил транспорт
наркоторговцев с грузом спайса. Сейчас находится в своих покоях.
Приказал с вами не связываться, но о вашем прибытии немедленно
доложить и пригласить к нему.
Пиетт и не пытался скрыть облегчение. Теперь между ним и
императором появилась прокладка в виде лорда Вейдера. К взрывному
до вздорности, но прямому и не склонному к интригам главкому он
привык. Нервов общение с младшим ситхом требовало много. Пота и
матюгов — еще больше. Но его действия понятны и справедливы.
За три же дня общения с императором капитан просто вымотался.
Его величество был вежлив и улыбчив. Но от его не по-военному
мягкого обращения «друг мой» и ледяного взгляда желтых змеиных глаз
Пиетта бросало то в жар, то в холод. Понять истинное отношение
Палпатина к происходящему просто невозможно. Только ощущение
смертельной опасности, словно в клетке с ранкором. Дарт Вейдер
только злобно хмыкнул, мысленно пообещав при случае припомнить
капитану и собственную вздорность, и змеиный взгляд повелителя.
Мыслитель хренов, а у самого на борту грязь.
Притормозивший ситх молча указал офицеру на рыжие шерстинки на
напольном покрытии в коридоре перед покоями владыки.
