Надежда, что Живетьева подорвала саму
себя, не оправдалась сразу, как только я проверил Метку. Жизнь там
еле теплилась, и было видно, что идет восстановление. Был бы клинок
из изнаночного металла — рискнул бы переместиться к маяку у
питомника, где обнаружилась метка. Точнее, метки. Вторая, Николая,
выцветала на глазах, пока не потухла, и у меня появилась в запасе
еще одна. Но Николай — всего лишь мелкая подлая шавка, его смерть
ни на что не повлияет, в отличие от такого матерого волкодава, как
Живетьева. Вот она, увы, умирать не собиралась. Встанет, отряхнется
и обвинит в нападении уже нас. Подлом, немотивированном,
вероломном.
Беспалова, всхлипывая, выплескивала
страх в ругательствах, Шелагины ее успокаивали, утверждая, что все
уже закончилось. Но они были неправы. Опасность со стороны
Живетьевой и императора никуда не делась.
— Павел Тимофеевич, — прошептал я ему
на ухо. — У нас проблемы. Живетьева выжила, но похоже, питомник
разнесен и там много кто погиб. В том числе Николай.
Во взгляде Шелагина появилось
сожаление, вот только касалось оно не того, кто умер, а того, кто
выжил.
— Нам нужно предъявить обвинение до
того, как это сделает Живетьева, — громко сказал
Шелагин-старший.
— Павел Тимофеевич, вы что? —
удивилась Беспалова, терзая совершенно мокрый носовой платок. —
После такого взрыва никто не уцелеет.
— Она целитель, — напомнил я. — Кроме
того, у нее хорошие защитные заклинания. Так что она выжила, уверяю
вас.
Беспалова продолжила нас убеждать,
что выжить в эпицентре такого взрыва невозможно. Шелагин-младший же
сообразил, что я говорю не просто так, и досадливо бросил:
— Нужно было запись вести, но кто
знал, что она так внаглую придет нас убивать.
— Я знал, — скромно ответил я. —
Запись вел. Нужно из нее вырезать кусок с ее требованием и
активацией бомбы и вместе с признанием Николая сбросить в сеть.
На удивление никто не стал
протестовать, пытаясь «спасти княжеское достоинство», потому что
наконец поняли, что император при отсутствии огласки опять
постарается спустить всё на тормозах при молчаливой поддержке
остальных князей. Поди, заявят: «Не убили же и ничего не разрушили.
Так чего вы возмущаетесь?»
Сегодня нас с Шелагиным-младшим в
списке допуска во дворец не было, но мы все равно поехали, чтобы
быть в курсе происходящего на Совете. Посидим в машине, чай не
привыкать
