– Нет, я против, чтобы он здесь находился! – кричал Илья
Синицын, тыкая пальцем в Сеченова. – Он пришёл мешать нашему
производству!
– Даже в уме такого не было! – принялся оправдываться Иван
Михайлович.
– Всё равно, господин Сеченов, я бы попросил вас… – встрял в
общий шум-гам Щеблетов.
– Так, всем тихо! – прокричал я.
Наступила тишина, которую нарушало только эхо моего голоса.
– Илья Андреевич, Александр Анатольевич, – обратился я к
коллегам. – Займитесь сортировкой вещества и ждите моих дальнейших
указаний. Хотя, думаю, вы и сами догадываетесь, что нужно будет
делать дальше. А мы пока с Иваном Михайловичем поговорим
наедине.
Я жестом позвал за собой Сеченова, мы прошли в другой конец
завода, где он не мог обнаружить каких-либо наших тайн. Там
располагался небольшой кабинет, в котором раньше, судя по всему,
обитал бывший директор завода.
Как только Сеченов прошёл за мной, я тут же запер дверь и рухнул
на свободный стул.
– Не стойте, – сказал я. – Садитесь, Иван Михайлович. Разговор
явно будет не простой.
– Ещё бы! – тяжело вздохнув, ответил он и присел напротив меня.
– Мы ведь шлифовали формулу несколько недель. Честно скажу, я так
увлёкся созданием этого антидепрессанта, что и вовсе забыл об
остальной работе.
– Понимаю, я тоже раздосадован, – ответил я. – Но сдаваться мы
не можем. Особенно, если учесть, что Павлов…
Я выдержал паузу. А стоит ли раскрывать Сеченову, что я тоже –
один из избранников богов медицины? Мы оба дали клятву лекаря, но
оба об этом молчим. Хотя, думаю, что скрывать это не имеет смысла.
Особенно если учесть, что появился третий игрок, который разом
пресёк нашу с Сеченовым общую работу.
– Послушайте, Алексей Александрович, – перебил меня Сеченов. –
Считаю необходимым это сказать. Понимаете, меня ведь этот
антидепрессант особо и не волнует, если уж на то пошло. Да, обидно.
Но обидно мне больше по другой причине. Не потому, что я потерял
патент.
– А из-за чего же тогда? – поинтересовался я.
– Если честно, я расстроен, что прервалась единственная наша
совместная работа, – произнёс он. – Я ведь… Ох… Поймите, я ведь во
все эти новаторские гонки ввязался из-за вас.
Вот это откровение! Да у меня скоро все «рецепторы удивления» в
мозге сгорят от перегрузки. Сначала два антибиотика, потом статья
про Павлова, а теперь ещё и Сеченов решил признаться в том, что всё
это время скрывал.
