– Ваше величество, я Адир аль-Забах, шейх племен Даваб и Пешани.
Он не уважал старого короля – человека, который покорил и заставил женщину, более слабое существо, подчиниться его воле.
Но Адир даже поклонился королю. По сравнению с королевскими отпрысками – Зуфаром, Малаком и принцессой Галилой – он считался дикарем, однако знал обычаи и традиции.
Адир аль-Забах смотрел на короля Тарика из Халии как ястреб, взлетевший над огромными просторами пустыни, ожидая увидеть намек на узнавание в его печальных глазах.
Это была именно та печаль, которая появилась в его собственных глазах, когда получил известие о смерти королевы Намани.
Грусть короля шокировала Адира: одного взгляда в глаза Тарика было достаточно, чтобы понять, что он любил свою жену.
Однако сочувствие Адира быстро сменилось гневом. Лично ему запретили публично оплакивать Намани и лишили возможности почтить ее память.
Ему отказали в возможности даже взглянуть на нее хотя бы раз при ее жизни.
Его последний кровный родственник умер. Больше не будет писем о том, как он любим, а также напоминаний о том, что он имеет право на престол.
Адир остался совсем один.
И все из-за этого короля.
Пока король смотрел на него в замешательстве, один из принцев вышел вперед, закрывая жалкую фигуру Тарика от Адира.
– Я наследный принц Зуфар. Если вы пришли, чтобы выразить свое последнее уважение королеве Намани, а также выразить свою преданность королю Тарику… – Слова Зуфара были наполнены обидой, и Адир нахмурился. – Тогда считайте, что они приняты.
Адир стиснул зубы.
– Я правящий шейх племен Даваб и Пешани. Мы – независимые племена, ваше высочество, – произнес он с предельной язвительностью. – Я не признаю вашу власть или власть вашего короля над нашими племенами. Мы живем по-своему.
В глазах принца Зуфара мелькнуло восхищение, однако оно быстро ушло. Адир задался вопросом, уж не желает ли Зуфар восстановить родственные связи.
– Сейчас личное время траура королевской семьи. Если вы пришли не для того, чтобы выразить свое уважение, зачем вы просите моего отца об аудиенции?
Общение с человеком, у которого было все, чего лишили Адира, походило на натирание открытой раны песком.
