– Леонардо Конти!
Это имя почти благоговейно произносили разгоряченные гости вечеринки. Алексис Шарп замерла посреди танцпола эксклюзивного миланского ночного клуба, куда девушку пустили только благодаря ее новой подруге, Валентине Конти.
Они сразу понравились друг другу. Алекс тогда страдала от неуместных ухаживаний влюбленного, но безвредного официанта-итальянца, и Валентина пришла ей на помощь.
Жизнерадостная утонченная богачка и простая американская девчонка были похожи не более, чем Милан и Бруклин, но их различия не пугали Алекс до тех пор, пока она не встретила старшего брата Валентины.
Леандро Конти. Генеральный директор «Конти лакшри гудз».
Великолепный, элегантный магнат-итальянец. Властный и суровый. Он смотрел на остальных людей свысока. Будто жил в другом измерении.
Алекс, двадцатилетняя простушка из Бруклина, казалась себе ничтожеством рядом с этим утонченным красавцем.
Появление Леандро в миланском ночном клубе было таким же редким явлением, как приземление НЛО. Даже самые раскованные светские львицы пригладили волосы и одернули облегающие платья на безупречных фигурах типа «песочные часы», надеясь привлечь его внимание. Алекс была реалисткой и прекрасно понимала, что проиграет на их фоне.
Тем не менее она рискнула взглянуть на Леандро.
Центральный стеклянный танцпол, подвешенный над водой, в лучах специального освещения создавал иллюзию огромного пространства.
Одетый в черную рубашку и темно-синие джинсы, суровый Леандро остановился на краю танцпола, окидывая толпу взглядом своих серо-стальных глаз.
Как же ей захотелось, чтобы он заметил, что она – Алексис Шарп – привлекательная женщина… И ее нельзя так легко отвергать.
Однако Алекс частенько получала доказательство того, что у нее нет особых талантов. Отпуск в Милане стал своего рода побегом – девушка была в отчаянии после того, как ей отказали в работе в солидной фирме на Манхэттене. Она поняла, что не годится для большой карьеры, как некоторые ее подруги, и ей уготована скучная работа в отцовском магазине здорового питания.
– Лето в Италии? – скептически заметила тогда ее мать. – Ты решила подсластить пилюлю.
