— Что ты
знаешь? — нависал надо мной Степан Кучка.
— Задай,
боярин, вопрос точнее! — не менее решительным, чем у боярина,
голосом потребовал я.
— Как
смеешь ты… — Кучка тяжело задышал, а после замахнулся на меня, но я
смог перехватить его руку и даже демонстративно сжать запястье
боярина, показывая, что и вовсе могу сломать конечность.
— Смотри,
Степан Иванович, ты один раз меня ударишь, более пути назад не
будет, — сказал я, откидывая его руку. — Ты не меня бить собрался,
ты Братство измыслил унизить.
Было видно,
что такое общение обескуражило боярина. С того времени, как мое
сознание появилось в этом теле, в этом времени, я не особо-то и
внешне изменился, все такой же молодой, пусть и рослый не в меру.
Так что, привыкший к покорности от всякого, кто мал годами, кто не
князь, да еще и в своем доме, от человека почти без охраны, не
считать же два десятка ратников за таковую, Кучка не мог понять,
насколько я блефую. Если смею угрожать, а прямых доказательств
моего слабоумия нет, то, видимо, считаю для себя возможным отстоять
свои слова. Но как?
— А что ты
мне сделаешь? — уже другим тоном, полным неподдельного любопытства,
после продолжительной паузы, спросил боярин.
— Самое
малое, Степан Иванович, я могу убить тебя, — спокойно, даже с
насмешкой сказал я.
— А я
считал тебя разумным малым, — разочарованно сказал Кучка, но шаг
назад сделал.
А я мог
убить. Боярин предстал передо мной даже не в кольчуге. Да будь он и
в ней, то можно кадык вырвать, вцепиться в глаза и выдавить их.
Пусть последний вариант и не убьет Кучку, но неприятностей по жизни
доставит. У слепца, думаю, не самая медовая жизнь. А так… убить
человека голыми руками можно, знаючи, но, что важнее простого
изучения приема, если ранее уже делал такое. Шею свернуть, шейную
артерию перекусить… вариантов много. Но это сделает тот, кто уже
ранее делал, ибо малейшее сомнение и ничего не выйдет. Я, было
дело, шеи скручивал.
— Что ты
знаешь? Почему и поныне нет вестей от моего сына? — спрашивал
боярин. — И почему ты здесь? Мог раньше прибыть, позже, но ты
сейчас пришел, опередив только на день, даже меньше, князя Юрия с
его войском.
— Я хочу
спасти свое. Никто не может у меня забрать то, что мне принадлежит.
Ты перехватил обоз, мой обоз, — сказал я.
— Если бы я
отдал тебе твою соль и остальное, ты бы ушел? — спросил
боярин.
