Однажды, в горестном отчаянии,
Безвременно избрав себе юдоль молчания,
И поменяв дорогу на тропу,
Душа прошедшая все скорбные печали
Отправилась не к богу, а к добру.
Бог в ней всегда,
Она его приемник,
Как спикер свыше, всех оповещает,
И в белом с золотом другим вещает.
Скорбит в иных за их непросвещение,
Она не воздаёт и то печалит.
Её встречали вы всенепременно!
Не чаяли вы в ней души святой,
И власти безразмерной.
На то и жизнь, что мы грешим.
Обид в ней нет, есть горестный урок.
Кто согрешит к ней промыслом иль делом.
Тому острог, или другая плева.
Из грубости не вырастить росток.
Не ей карать, все за неё горой.
Она лишь молит ежедневно,
В тиши домашней, в час ночной
Любимых отпустить и милосердию придать.
Она же на земле, и сердцу нежному
За них и ей страдать.
Кому-то зиждется она святая,
Тот будет счастлив и любим.
На лестнице к вратам у рая
Он встанет равный господин.
Кому-то ведьмой кажется тягучей.
Над ним кровавый меч и тучи.
Она молчит не от того, что к вам немая.
Не хочет доли вам,
Желает лишь добра!
Ей до небес рукой подать,
И эта тяга,
Сильнее всех порочных слов.
Она к святым заходит без напряга.
Как сама вечность, как сама любовь.
Здесь ей уют. Она же дома.
Всё на места расставит благодать.
Ей так легко, и всё знакомо.
Вокруг святая, солнечная рать!
Ласкает её стан волною вдохновенной.
И направляют ей земных людей.
Для просвещения ей дар духотворенный.
Она средь вас, простых, живых людей.
И ей, как вам придётся отчитаться,
Но лишь иначе, к ней другой вопрос.
Ты нас молила за других, отрадно,
Они же пишут на любовь донос.
