Гном-дальнобойщик оказался неразговорчивым. Один-единственный
раз, где-то между Орлом и Тулой он внезапно спросил:
- Пить хочешь?
- А что у тебя? - хмуро уточнил Геральт.
- Вода, - ответил гном, не отрывая взгляда от дороги за лобовым
стеклом. - Под Балаклеей криница есть, всегда там набираю.
Холодненькая!
Чтобы дотянуться до автохолодильника невысокому водиле не
пришлось даже нагибаться. Он вынул пластиковую бутылку безо всяких
наклеек и надписей и протянул Геральту.
Тот свинтил оранжевую пробочку, понюхал, отпил. Вода была
действительно хорошая - не усредненная жидкость известных
магазинных и складских марок, а настоящая криничная, с особым
вкусом. И действительно холодненькая.
- Спасибо, - поблагодарил Геральт напившись, протянул открытую
бутылку гному, дождался когда он тоже напьется и только тогда
завинтил пробочку, потому что водителю одной рукой это неудобно
делать.
Гном кивнул в ответ - не то благодарил за помощь с пробочкой, не
то наоборот: ответил на "спасибо" Геральта - и снова надолго
замолчал.
Ехал гном только до Ступино, так что в самое сердце Большой
Москвы пришлось добираться электричкой. Правда, до вокзала
электричка не дошла, почему-то встала раньше времени. Народу в
вагоне было всего ничего: орчата-подростки, непрерывно гогочущие и
часто выбегавшие в тамбур покурить, двое пожилых людей, с виду
бродяг, но не вонючих, сравнительно чистеньких, да сам Геральт.
Подобное соседство его не смущало: об орчатах он подумал: "Спасибо,
что курят в тамбуре, а не прямо в вагоне", а о бродягах: "В самом
начале бродяжничества все ещё чистенькие. А вот потом..." Впрочем,
Геральта мало волновали окружающие, он был погружен в себя.
Его не страшили внезапные повороты судьбы - уж кого-кого, а
ведьмака жизнь ежедневно берет на излом. И на сюрпризы ни разу не
скупится. И заботил Геральта не столько сам факт вынужденного
отъезда из Большого Киева, сколько обстоятельства, к отъезду
приведшие.
С другой стороны, как и всякий ведьмак Геральт не любил
оглядываться назад, на уже перевернутые страницы жизни. Но на душе
отчего-то нехорошо скребло.
Так он и сидел, отгоняя мысли о прошлом и пялясь на лениво
ползущие за окном кусты, гаражи, снова кусты, снова гаражи; на
заборы промзон, на коробки двадцатиэтажек чуть в отдалении от
железнодорожной ветки, на неожиданно оживленные рынки, наоборот к
железке жмущиеся. На платформы, около которых электричка
периодически на минуту-другую застывала.
