Это был
вызов. Прежде всего, самому себе. И чтобы успокоить себя и привести
свое душевное состояние в равновесие, чтобы можно было спокойно и
уверенно идти вперед, я должен был это сделать — ответить раз и
навсегда на свои сомнения. Разбить их. Поставить в этом деле
точку.
Три недели
работы в закусочной. Снова. Добровольно. На этот раз понимая, как
все устроено, и зная все механизмы управления. Смогу ли я сделать
то же самое, что у меня получилось тогда? Смогу ли преодолеть эту
вершину, полагаясь только на самого себя, а не на удачу?
Я сгорал от
возбуждения и желания поскорее начать.
Старик
Хаяси, поначалу удивлённый, теперь светился радостью, словно в его
сердце вдруг проснулся огонёк надежды. Он смотрел на меня своими
усталыми глазами, полными благодарности, и не переставал
улыбаться.
— Ты правда
хочешь помочь? — его голос дрожал, но в нём уже слышалась радость.
— Я ведь уж думал, что для «Спящей Собаки» всё кончено…
Я кивнул,
понимая, что теперь у меня нет пути назад. Закусочная действительно
выглядела на грани разорения: облупившаяся краска на стенах,
пустующие столы, старые вывески, которые, казалось, ещё помнили
лучшие времена. Но в этих стенах была своя история, и я знал, что
она заслуживает второго шанса.
— Кто
работает у вас сейчас? — спросил я, пытаясь понять, с чего начать
возрождение. — Есть кто-то из обслуживающего персонала? Официанты?
Повара? Подсобные рабочие?
Старик
вздохнул, его плечи немного опустились, а на лице появилась тень
печали.
— Никого,
кроме меня, — ответил он. — Был ещё старик Два Зуба. Он помогал мне
с готовкой. Хороший был человек, хоть и ворчливый… Но он
умер.
С этими
словами Хаяси опустил глаза, будто вспоминая своего старого друга.
Видимо, тот был не просто работником, а кем-то важным для
него.
— Значит,
будем начинать с нуля, — сказал я, пытаясь поддержать его. Но в
душе я понимал, что задача предстоит непростая. Трудно в одиночку
возродить то, что почти погибло, но я не собирался
отступать.
После того,
как я провёл ревизию дел, стало очевидно: «Спящая Собака»
находилась на грани полного краха. Стены нуждались в ремонте, всё в
трещинах и пятнах, как старые воспоминания, которым давно не
уделяли внимания. Деньги на ремонт? Ноль. Оборудование? Пара
древних кастрюль, и то не в лучшем состоянии. Столовые приборы?
Тарелки и ложки, каждая из которых помнила как минимум две войны. С
продуктами дела обстояли не лучше — пара мешков риса, несколько
банок с соленьями и почти ничего свежего.
