Япония. Префектура Хиого. Кобе.
— Отпустите!
Мое внимание привлек женский голос из переулка справа. Я ускорил
шаг и заглянул за угол здания.
Темноволосая женщина держалась за сумочку обеими руками и не
отпускала ее, перетягивая, словно канат. У ее ног стояла маленькая
девчушка и держалась за юбку. Карие глаза почти не было видно из-за
слез, что текли ручьем.
— Рот закрой, иначе я тебя здесь и прирежу, — шипел высокий
лысый парень с красным платком, который широкой полосой облегал его
голову. В бледном свете луны я увидел, как он выхватил из заднего
кармана какой-то предмет, а следом раздался щелчок и блеснуло
лезвие.
Рядом с ним было еще двое. Они обступали женщину, наседая все
ближе, словно стая голодных гиен. Учитывая мое нынешнее положение —
я мог бы спокойно пройти мимо. Тем более, что это смежный район с
соседней семьей. Но просто так я этого оставить не мог. Днем за
порядком следит полиция, а спокойствие в ночи принадлежит нам.
Якудзе.
— Эй, — я окликнул их достаточно громко, чтобы на меня обратили
внимание. Женщина притихла, а троица развернула головы и глаза на
шум. Слегка осоловевшие и хмельные с покрасневшими белками. — Шли
бы вы по домам, — сказал я им спокойно.
— А не то что, а, пацан? Ты кто такой вообще?
— Мое имя Ахиро Кэнтаро, сятэй клана Хатору семьи Куджо, — я
скрестил руки на груди, загородив собой выход из переулка. Пускай
это тело и не обладало внушительными размерами и широкими плечами,
способными гнуть сталь, но кое-что уже могло.
Почти с полминуты они молчали, глядя на меня немигающими
взглядами.
— Ты? — сказал тот, что с ножом, — младший брат якудзы?
Его гогот разорвал вечернюю тишину и резанул мне по уху. Такого
неуважения я терпеть не буду, особенно от какого-то отребья.
— Вали отсюда, выдумщик, пока я тебя на удон не пустил, — с
пренебрежением сказал его подельник и развернулся к женщине,
хватаясь за сумку. Он рванул ее так, что дермантин разошелся по
швам, а кошелек вылетел и, скользнув по земле, подкатился к моим
ногам.
Я тяжело вздохнул, ослабляя затянутый на шее галстук, что до сих
пор одиноко болтался поверх белой рубахи. Раз они не понимают по
хорошему — придется объяснить как всегда.
— Руки убрал! — гаркнул тот, что с ножом, но было поздно. Я
раскрыл кошелек, в котором лежала небольшая пачка купюр и пригоршня
монет.
