Я - Злой.
В этом слове, как в сгустке, все – мое имя, характер, отношение
к миру и уж тем более – отношение этого проклятого мира ко мне
самому. Я был таким же, как вы - с фамилией, водительским
удостоверением и карточкой социального страхования.
Но теперь я просто Злой - и этим все сказано. У соседей по
клеткам нет и такой клички - один лишь инвентарный номер,
выжженный клеймом на затылке - проклятое число зверя.
Все, что я вижу – кровь, все что слышу – стон разрываемой плоти.
Именно потому я такой, какой есть.
Боль… Чертова боль не дает сосредоточиться, разъедает изнутри
кислотой. Я бессильно рычу, а тощий очкарик в белом халате с
любопытством разглядывает меня через прутья решетки. Ему плевать на
страдания. Ему интересен результат – что со мной сделает эта боль,
в какую фигуру согнет мое тело, на сколько децибел потянет мой
крик…
Злость. Бью кулаком по решетке – чтобы чертов очкарик не пялился
на меня. Тот подается назад, а я с тупым изумлением разглядываю
разбитый кулак: это уже мало похоже на человеческую руку. Вот,
дьявол… Кажется, умение удивляться давно должно покинуть меня, но
видно, что-то человеческое еще теплится в этом теле.
Я не даром жру комбикорм в смрадном вольере. Чего у корпорации
не отымешь – так это расчетливости. Расходы всегда соотносятся с
приходами, а затраты оправданы ожидаемым профитом. Так что
будьте спокойны - у меня достойное место в корпоративной
иерархии.
Я подопытная крыса.
И пусть я не принадлежу к грызунам формально, фактически так оно
и есть. И прав у меня не больше, чем у крысы.
Иногда кажется, что само осознание этого факта должно меня
убить. Но нет: в моей крови достаточно транквилизаторов и еще черт
знает, какой дряни, делающей меня равнодушным к ежедневным
пыткам.
Единственное, в чем просчитались мои мучители - у меня,
все-таки, еще есть разум. И как они ни пытались заглушить мое
маленькое испуганное «Я», убивая его наркотиками, радиацией, и
электрическими импульсами – я продолжаю осознавать себя в качестве
разумного существа.
Или почти разумного.
Мне есть, кого благодарить за подаренную надежду. За то, что я
могу тихо злорадствовать, поглядывая на ничего не подозревающих
лаборантов. Безжалостные, методичные, как циркулярная пила,
наноботы напрасно ковыряются у меня в мозгах, взрывая нейронные
связи, подкручивая мне мозги, вживляя в тело чужеродную ДНК. Кому
придет в голову, что в крови этого грязного получеловека, запертого
в клетке, есть мощный антидот? И никто не замечает, какие
изменения происходят со мной вне аппаратного контроля.
