- Привыкай, стажёр. У Зинки подобный рецидив каждый месяц
повторяется. Причём чуть ли не день в день – посвятил меня старшина
милиции Харченко. Именно его назначили моим наставником и теперь я
старательно впитывал все премудрости милицейской службы.
Мы отправились на вызов в полтретьего ночи. Прибыли на адрес.
Ничего особенного, бытовая ссора. Мужу выдали получку на комбинате,
и он по этому поводу залил за воротник полулитру беленькой, и само
собой часть денег до домашнего очага не донёс. Супруге это шибко не
понравилось, и она закатила грандиозный скандал, сопровождаемый
лёгкими телесными наказаниями растратчика семейного бюджета.
Провинившийся супруг не нашёл никаких других аргументов и в пылу
бурной дискуссии поставил благоверной фингал. Та соответственно
подобного не стерпела и вызвала наряд милиции.
Когда мы приехали, супруги уже помирились. Пострадавшая сторона
наотрез отказалась писать заявления на любимого пропойцу и после
выслушивания небольшой лекции старшины, выставила нас из квартиры.
И всё было бы нормально, но старенький милицейский «козлик», на
котором мы приехали, наотрез отказался заводиться. На вопрос сможем
ли мы уехать, водила покачал головой и остался чинить автомобиль. А
мы со старшиной потопали пешком до отдела милиции по темноте, через
довольно-таки большой микрорайон, построенный вокруг ткацкого
комбината.
- Ложный вызов. За такие выкрутасы штрафовать надо – проговорил
я.
Опытный старшина ухмыльнулся.
- Сержант, да не бери в голову. Такого добра тут каждый день
вагон и маленькая тележка. Это жизнь, а не кино про шпионов. Так
что с пистолетом в руке редко приходится бегать. Поработаешь на
земле пару-тройку лет, сам всё поймёшь.
Если честно, то произошедшая ситуация меня ни капельки не
взбудоражила. Я нервничал совсем по другому поводу. Отправившись в
путь пешком, мы неуклонно приближались к части микрорайона, где я
бывать особо не любил. Этот городской закуток местными жителями
издавна назывался «Царским переулком». На табличках он обозначался
как «Ткацкий проезд».
Царским его называли из-за десятка домов, построенных на окраине
Москвы питерским промышленником ещё до революции. Почти все здания
когда-то были казармами, предназначенными для первых рабочих
ткацкой фабрики. Но один из домов выделялся. Его словно перенесли
сюда из Петербурга и называли домом инженеров. С внешних сторон
роскошная отделка, лепнина и чуть ли не полноценные колонны со
статуями атлантов. А внутри – невзрачный квадратный дворик, к
которому вела глубокая арка. Именно в этой арке восемь лет назад
нашли труп моей матери.
