— Климова пытается догнать Саблеву. Они лидируют, оторвавшись от
основной группы на две минуты, и это положение после шестого,
последнего рубежа. Сейчас спортсменки уже покажутся на стадионе. Вы
слышите, что происходит на трибунах? Какая поддержка чемпионки! А
вот и они. Климова практически наступает лидеру на лыжи. Это
сенсация! Неизвестная никому спортсменка из Екатеринбурга, дала бой
самой Соболевой. Это невероятно, друзья! Немыслимо! Она пошла на
обгон на финишной прямой! Сколько воли, сколько стремления к
победе, у этой хрупкой на вид девушки.
Последние метры. Стадион замер, да я и сам в шоке! Десять
метров! Она практически сравнялась с Соболевой. Пять. Он идут на
равных, и вот он последний метр, последний рывок. Невероятно!
Выставленная вперед лыжа, иии... Соболева на втором месте, а никому
не известная Климова, воспитанная провинциальным, так же никому
неизвестным тренером, забирает золото в марафоне.
Этого не может быть, но это есть. Вы слышите, как ревет стадион?
Это болельщики криками встречают новую чемпионку. Невероятно! Да,
дорогие друзья, это биатлон. Тут случается такое, что в других
видах спорта немыслимо. Вот за это мы с вами его и любим. За...
Пульт разлетелся на куски, оставив после себя на экране
телевизора паутину трещин. Максим встал, провел рукой по опухшему
лицу, словно пытаясь стереть наваждение, и покачиваясь пошел на
кухню.
На столе две бутылки. Одна пустая, и не упала лишь потому, что
скатится ей на пол не дал надкусанный огурец, вторая на половину
полная. Банка какой-то мути в томате, что там уже не разобрать, так
как туда вылиты остатки пива, бутылки от которого валяются под
ногами.
Максим налил в засаленную рюмку водки, сморщился, так как ком
тошноты подкатил к горлу, поднес к губам дрожащей рукой, но пить не
стал, внезапно засмеялся, смехом пропитанном горечью, и швырнул ее
в наполненную грязной посудой раковину. Следом туда же полетела и
початая бутылка, взорвавшись осколками стекла и фаянса.
— Что же ты со мной сделала, Настенька. — Он сел на табурет,
уронил голову на сложенные на столе руки, и плечи его затряслись. —
Не могу больше. Сил нет. Раскис как последний слизняк. Спиваюсь.
Понимаю, что делать что-то надо, искать, а где... Хоть бы один
след, хоть намек, хоть какая-то мысль... Что же с тобой произошло?
Где же ты, родная моя?
