Который день их батальон или то, что
осталось от него, тащился по пыльным дорогам Западной Украины. Под
ударами вермахта они отступали вглубь страны. Учитывая тот хаос,
который творился в округе, это и отступлением тяжело было назвать,
скорее бегством. Управление войсками потеряно, связи нет, где
находится противник и что следует делать, никто не знал. Кроме
всего прочего, напрочь отсутствовало обеспечение войск всем
необходимым, включая питание, воду и боеприпасы. Характерной
особенностью этих мест было то, что на дорогах практически не было
беженцев. Местные жители как будто притихли, в ожидании финального
исхода. Кто кого? Советская власть или нацистская Германия? Пока
что чаша весов склонялась в сторону немцев.
Под знойным июльским солнцем Гришка
еле передвигал ногами, посматривая периодически на свой правый
сапог, у которого начинала отрываться подошва. Он вытер пилоткой
пот, выступивший на лбу, и оглянулся, чтобы посмотреть на таких же,
как и он бедолаг. Многодневный марш порядком вымучил
красноармейцев. Их серые от пыли лица ничего кроме усталости не
выражали. Очень хотелось, есть, а еще больше пить. Последний
колодец, который они встретили на своем пути, оказался отравленным,
не то немецкими диверсантами, не то местными националистами.
Последних оказалось столько, что они представляли реальную угрозу
кадровым частям РККА. Их колонна уже попадала под обстрел, и после
этого Чижов с опаской посматривал на темную кромку леса, ожидая
выстрела в спину. Дорога поползла на пригорок, и стало еще труднее
идти.
-Не растягиваться! Шире шаг! –
прикрикнул командир батальона, обгоняя Григория. Едва офицер
удалился, как ему в спину сразу же полетели фразы недовольства.
-Шире шаг, шире шаг! А куда
собственно мы шагаем? Лучше бы позаботились о кормежке.
Недовольных охотно поддержали. Хоть
как-то можно было выплеснуть накопившиеся эмоции. Полевая кухня
навсегда забыла их адрес, а остатки сухпайков, они давно съели.
Попытка разжиться съестными припасами в ближайшем селе
положительных результатов не дала. Их встречали враждебно или со
страхом в глазах, словно они были не защитники земли русской, а ее
оккупанты. Колонна вынырнула из-за реденького лесочка. Дорога здесь
делала поворот и выводила к речке, берега которой изрядно поросли
камышом. На противоположной стороне, закутавшись в зеленую массу
приусадебных садов, раскинулось село, с традиционными украинскими
мазанками и соломенными крышами. Солдаты одобрительно загудели,
рассчитывая на то, что им удастся позаимствовать у местных
продовольствия и наконец-то сытно поесть, после долгого марша.
Перебравшись через деревянный мосток батальон, оказался на околице
села. Памятуя, как они попадали в перестрелки с националистами,
комбат не стал заходить в населенный пункт, а объявил привал и
собрал возле себя оставшийся комсостав, для дальнейшего уточнения
их последующих действий. А уточнять было что. За последние
несколько суток они получили сразу два противоречивых приказа.
Один, выдвигаться на место сосредоточения дивизии, а второй, занять
рубеж Сосновка-Вишневое и обеспечить отход своей же дивизии. Причем
распоряжения пришли одновременно. Их доставили посыльные, которые
клятвенно уверяли, что получили их из рук самого комдива Самохина.
Явно кто-то из них врал. Диверсантами кишел весь театр военных
действий. Они резали телефонные и телеграфные провода, взрывали
мосты, передавали фальшивые радиосообщения, а теперь добрались и до
них с этим распоряжением. Пока с посыльными занимались в штабе,
надо было все равно принимать какое-то решение. Авианалет расставил
все по своим местам. Комбат принял самостоятельное решение отходить
на заданный рубеж.
