– Оставь меч, Дмитрий. Негоже столь
славному оружию пропадать безвестно.
Я усмехнулся. Оружию негоже, а мне,
значит – вполне. Впрочем, меч губить было жалко. Часть меня,
как-никак. Пусть живёт.
Велел ему:
– Родственникам служи. Чужим не
давайся.
– За твою жертву не оскудеет род твой
и не прервётся! – торжественно сказали в спину, и круг архимагов
повторил клятву. Я не смотрел на них. Только на разрастающийся
зародыш разрыва реальности, похожий на пульсирующую
непроглядно-чёрную прореху, расползающуюся чернильными
трещинами-щупальцами. Края разрыва жадно светились багровым. Постой
так немного – и приметишь, как багровая каёмка медленно, но
непрерывно изъедает наш мир.
Неважно уже, кто оказался виновным в
этом злодействе. Да и не осталось их, тех виновных – все сгинули в
первый же миг прорыва. И теперь требовался маг, искусный во всех
четырёх стихиях, чтобы залатать собой порванную ткань
реальности.
Архимаг.
Вариантов было немного.
Один.
Я.
Я поставил портал в самую сердцевину
мрака и шагнул.
Я
Ослепительный свет.
Он был повсюду.
Я не ощущал тела, и это нервировало.
Словно меня распылили по всей огромной вселенной бесконечным
светящимся облаком.
Где границы? Границы меня?
Я попытался дёрнуться, чтобы
почувствовать собственную материальность. Безрезультатно.
Хотя, нет! Результат был! Я начал
слышать звуки. Что-то размеренно пикало. И ещё... вот! Голос!
– Молодой такой, – сказала женщина.
Сочувственно, но с каким-то оттенком... высокомерия, что ли?
– А что ты хотела? – ответил второй,
мужской, довольно усталый и равнодушный. – Несчастья происходят и с
аристократами, и с дегенератами.
– Тихо ты! – испуганно шикнула
женщина. – Услышит кто!
– А что я такого сказал? Старинный
аристократический род Пожарских... – что-то прошуршало, как будто
закрылась большая тетрадь. – Я же не собираюсь спорить с их правом
на княжеский титул. Да и никто поперёк древней клятвы вставать не
захотел, хоть и были желающие.
Пару секунд было тихо.
– Но он же не виноват, что мать
беременная попала под удар магостатической гранаты...
Мужчина досадливо вздохнул, явно не
желая спорить:
– Лена, какой в нашем разговоре
смысл? Ну, жалко тебе его. Жил бессмысленно, умрёт безвестно.
Микроскопический некролог на последней странице «Имперских
ведомостей», на этом всё.
– А... почему «умрёт»? Он же, вроде,
стабильный?
