Авторы благодарят за помощь,
подсказки и советы
своих друзей и суровых
критиков:
Елену
(Chelcy),
Ашвину,
Алексея
Ильина,
Галину
(Qweqwere),
Лису,
а также
Nina Neangel – создательницу узнаваемых и красивых обложек для
трилогии.
Темнота была непроницаема. Он сперва
даже решил, будто ослеп. Нос ему, по всему судя, опять сломали.
Дышать приходилось ртом, как собаке. В висках гулко тукала кровь.
Хотелось пить.
Фебр с трудом поднял тяжёлую голову,
надеясь всё-таки разглядеть, где очутился, но в кромешном мраке
по-прежнему ничего не увидел. Попытался шевельнуться, не смог.
Только понял, что подвешен, словно шкура на распялках – руки
разведены в стороны и крепко стянуты верёвками – ни опустить, ни
свести вместе. Пошевелился. Ноги тоже связаны. И отзываются глухой
болью. Сколько он корчился тут, обвиснув в путах? Судя по тому, как
затекли плечи и спина – долго. Пленник завозился, пытаясь подняться
с колен, но туго натянутые верёвки держали крепко – не
встанешь.
– Плохо тебе? – вдруг спросила
темнота женским голосом.
Обережник промолчал.
– Стони, если больно. Зачем терпеть?
Всё равно никто не услышит.
Сквозь узкие щёлочки заплывших глаз
ратоборец разглядел смутные очертания женщины и хищную переливчатую
зелень звериного взгляда. В груди Фебра жарко полыхнуло, Дар
рванулся было прочь, но жесткий кулак волколачки врезался в живот.
Мужчина задохнулся и скорчился, насколько позволяли путы.
А через миг на голову узника
обрушился ледяной водопад.
Вода текла по лицу, капли щедро
сыпались с волос. Фебр, наконец-то, сумел сделать судорожный вдох.
Он жадно облизывал разбитые губы. Хотелось наклонить голову и
высосать из набрякшего ворота влагу, чтобы заглушить горько-соленый
привкус во рту. Гордость не позволила.
– Больше воды не будет. Долго, –
насмешливо сказала ходящая.
Он не вслушивался в её слова. Куда
насущнее и страшнее оказалось осознание того, что всё произошедшее
не сон, не горячечный бред. На него не просто напали. Его пленили.
Как такое возможно? От бессильной ярости шумело в ушах, а ещё –
отголосок последней схватки – кружилась голова, да вскидывалась из
желудка к горлу вязкая волна тошноты.
Волколачка подошла близко-близко и с
усмешкой спросила:
– Плохо быть беспомощным, верно?
Ответом ей снова была тишина.
Скрипнула дверь. В узилище
вошли.
