Дарина
Я была готова разгромить свою комнату в щепки.
Уже третий институт присылает мне однотипный ответ на мой сильно урезанный в
функционале школьный планшет. Отец не успел отобрать. Забыл, наверное.
«Здравствуйте, Дарина Мозес. Сожалеем, но мы
не можем принять вас в институт по причине вашего пола».
Уроды! Угораздило же меня, родится в Колистоне
девушкой, да ещё и с мутацией крови. Таких людей не много на планете.
Когда по каким-то причинам произошла мутация
гена, стали иногда появляться на свет такие, как я. Учёные не знали, что с нами
делать, поэтому назвали людьми с «синдромом Альфа», в простонародье
синдромники.
У нас очень консервативная и пуританская
страна. Никакого алкоголя, табака и связей до брака. Да и после налево не
походишь. За измену — смертная казнь, как и за изнасилование. А ещё у женщин
нет никаких прав. Хотя постойте, я вру. Ухаживать за детьми. Следить за женской
половиной дома. Готовить еду. Рожать детей, сколько даст бог плодородия Амну.
Вот все её права.
Мне уже восемнадцать. Я окончила школу и
пытаюсь поступить в институт. Не судьба. Никому не важно, что я была лучшей
ученицей. Меня даже на международную олимпиаду по математике выдвигали. Я
заняла нашей стране первое место. Получила кубок. Стоит теперь в школе, на
видном месте. Зачем мне такой подарок отдавать? Я же недочеловек, оно. Здоровых
женщин ещё хоть как-то уважают, немногие, но всё же. С мутированными никто не
считается. Их берут в младшей супругой и гнобят, кому не лень. Родня мужа, его
первые жёны и даже он сам. Зачем тогда женятся? Многие мужчины презирают нас и
лучше плюнут в накидку, чем возьмут замуж.
Ненавижу эту тряпку. Меня с детства заставляют
её носить. Аромат не скроешь, и даже под накидкой можно отличить, нормальная
женщина идёт перед тобой или нет. Говорят, в других странах существует
подавитель запаха. Здесь это запрещено.
Мне многое нельзя. Я живу на женской
половине, только в дальней её части. Спальня представляет из себя каморку с
узкой кроватью, угловым шкафом, столом и стулом. Рядом с комнатой — двери в
уборную, туда никто не может заходить, кроме меня.
Неожиданно ко мне забежал отец с перекошенным
от ярости лицом.
— Это что?! — заорал он в бешенстве, показывая
голограмму, висящую над браслетом.
