Жизнь в приюте не была сладкой, особенно для Мари
Гезал. Она жила там с рождения, но так и не смогла смириться с тем, что как
только появилась на свет, то сразу стала не нужна. Девушка слышала, что и в
доме малютки о ней не особенно заботились, считали, что долго не протянет. Мари
выжила всем назло.
Нашёлся благотворительный фонд, который собрал денег
на операцию. Сердечко подлатали, и она стала бы вполне здорова, если бы не ещё
одна болезнь. Впрочем, со вторым заболеванием жить можно.
Редкий синдром Карсанера всегда оставлял особую
отметину на теле. Гезал не повезло больше всех, белое пятно почти на половину
лица расползалось от края волос на лбу, пересекало глаз и стекало по щеке
словно крупными потёками. Таких, как она, называли омегами.
Мари внешне была красива, но из-за болезни к ней
прочно прикрепилось прозвище Дефективная. Ведь с таким синдромом даже косметику
применять нельзя, чтобы не быть уродливым фриком. Омег и альф в их стране не
особо жаловали.
Впрочем, её не били, а насмешки в свой адрес Мари
стойко терпела. Думала, что мучиться осталось недолго. Ей исполнилось
девятнадцать лет, а через два месяца она получит документ о специальном
образовании. Тогда сможет выйти из приюта-колледжа. Дальше можно жить в
собственной квартире и работать.
Омегу возьмут разве что официантом или полотёром. Мари
почти получила образование младшего повара и надеялась на эту должность.
«Меня возьмут на работу, обязательно возьмут. Мой
синдром — хорошее подспорье, ни особых дней, ни беременностей», — грустно
улыбнулась Мари, идя по коридору первого этажа их приюта. Гезал только делала
вид, что ей хорошо, а на самом деле хотелось выть от тоски. С её проблемами она
навсегда останется одинокой. Кому нужна бесплодная супруга? Альфу в пару найти
трудно.
За размышлениями Мари не заметила, как дошла до
кабинета директора. Сегодня сюда по очереди вызывали всех студентов. Девушка
уже знала причину, но думала, что сможет уговорить чиновников отпустить её.
Постучав в дверь, она дождалась разрешения войти,
смело шагнула за порог кабинета и улыбнулась здороваясь. За массивным столом
сидел грустный директор Умфра, которого отправляли на пенсию.
— Присаживайся, Мари, — ласково сказал директор и
тряхнул головой, отчего два его подбородка затряслись, как желе. Девушка
подавила смешок, глядя на это. Толстого Умфру иначе как бульдогом, не называли.
