– Майкл! Просыпайся, – мой друг Коля теребил меня за плечо. – Давай завтракать.
– А…, это ты, Колек… Хорошо, давай, – пробормотал я сквозь сон и повернулся на другой бок.
Но Коля не согласился с таким подходом к совместному завтраку. Он придавил меня более интенсивно, так, что подо мной заскрипела кроватная сетка.
– Душно тут у вас. Нужен свежий воздух. Воздух свободы, – Коля открыл настежь окно и отдернул шторы.
В комнату ворвался холодный «воздух свободы» и с ним несколько голодных обезумевших мух. Спать стало невозможно. В отличие от деликатного Коли, мухи атаковали меня непрерывно. Они садились на нос, лоб, спину, —, делали там пробежки и взлетали.
Я окончательно проснулся и сел на кровати. Коля открыл дипломат и поставил на прикроватную тумбочку наш завтрак: две бутылки жигулевского пива и жестяную банку бычков в томате.
Дружески потрепав мою шевелюру для гимнастики мозга, Коля вынул из дипломата складной нож и вскрыл консервную банку.
– А хлеб у тебя найдется? – положил он в качестве салфетки обрывок тетрадного листа, – Вижу, вы хорошо вчера поужинали. Я это определяю по ботинкам. В ботинках ты лег спать или без них. Сегодня ты в ботинках спал, – улыбнулся мой друган и направился к столу в поисках хлеба.
Стол, заваленный немытыми тарелками и стаканами, стоял по центру общаговской комнаты. Четыре пустые бутылки из-под дешевого портвейна валялись под ним. Сковорода, в которой жарили картошку, блестела аллюминием. В ней не осталось даже следов масла.
Колек слегка разгреб весь этот кавардак в поисках хлеба, но там его не оказалось.
– Ладно, придется есть всухомятку, без хлеба, – объявил он результаты поиска.
Я уже полностью проснулся и снимал ботинки, чтобы надеть джинсы.
– Майкл, а как ты умудряешься снять с вечера штаны, не снимая ботинок? Утром надеть их в ботинках у тебя не получается, – рассмеялся Коля, – Это просто фокус-покус какой-то. Ты можешь состязаться с Гудини!
– Это, Колек, не фокус. Это неизученный феномен. Без бутылки разобраться невозможно. Проявляется только после литра портвейна, – пошутил я, застегивая молнию на джинсах, – Слушай, а что это ты сегодня рань-спозорань? Девять без пятнадцати. А ты уже приехал.
