Глава 1
Хр-р!
Лепить-колотить! Что за скотина орёт над ухом? Кому зубы
жмут?
Глаза открылись сами собой. Точно – скотина. Да ещё какая. Всем
скотинам скотина!
Началось в колхозе утро! Взору предстала косматая Годзилла с
плотоядно ощеренной пастью. А зубки, я вам скажу, ого-го! Такими
челюстями ломик перекусить можно.
– Мама дорогая! Роди меня обратно! Сро-о-очно!
Я побил мировой рекорд по прыжкам из лежачего положения.
Взвился, игнорируя закон всемирного тяготения. Раз и в воздухе! Два
и… искры из глаз! Ещё б не заискрить: я на скорости,
максимально приближенной к сверхзвуковой, врезался во что-то,
крепостью напоминающее железобетон. Удар что надо. Ладно, хоть
сознание не потерял, в противном случае песенка моя была бы спета.
Мохнатая тварь непременно бы до меня добралась.
А ведь так хорошо начиналось!..
Неделей ранее.
Мы битый час мёрзли на чердаке заброшенного дома, смотревшего
оконными проёмами на роскошный особняк графа Генриха Карла фон
Оштайна – австрийского посланника в России. Недостроенных зданий
тут стояло по пять штук на каждом углу, и подыскать подходящее не
составило труда. С точкой для наблюдения повезло. Особняк австрийца
как на ладони. Хотя почему повезло – специально выбирали.
Пётр Алексеевич заставлял своих вельмож обзаводиться домами в
новой столице. Люди плакали, однако жевали сей кактус. Да и как
ослушаться: к примеру, указом от 9 октября 1714 года
запрещалось в течение нескольких лет строить каменные здания во
всём государстве, за исключением Петербурга.
Да и тут было не всё просто: владельцев тысячи дворов заставляли
строить в Питере каменные хоромы, а трёхсот – мазанки в указанных
полицией местах.
Само собой, после кончины императора об указе забыли,
большинство работ свернули, и Петербург едва не пришёл в
запустение. В древней Москве многим было куда привычней и
спокойней.
Спасибо Миниху – он уговорил Анну Иоанновну вернуть
императорский двор в Санкт-Петербург. Тогда Питер снова ожил.
На «точке» было холодно, темно и сыро. Чувствовался разительный
контраст по сравнению с разукрашенным и иллюминированным снизу
доверху домом австрийца.
Граф слыл изрядным мотом, не пропускал ни одного светского
мероприятия, проиграл в карты парочку состояний, пачками таскал в
постель красоток, а ещё обожал устраивать балы по поводу и без.
Сегодня был «бальный» день. У парадного подъезда теснились кареты.
Говорят, что на всю столицу их штук пятьдесят, а я насчитал без
малого сотню. Значит, в гости пожаловал бомонд не только
Петербурга. Казалось, нет конца той разодетой толпе, что рекой
вливалась в двери графского особняка.
