Это не самый первый написанный
мной текст, но первый, который я осмелился показать публике. По
прошествии лет без слёз не взглянешь (это всего сборника касается),
но пусть будет.
Рассказ написан на конкурс АИ-4,
проводившийся на "Самиздате" в 2005 году. Занял там 6-е место из
33. Спустя 7 лет был переработан в роман "Круги на воде". А когда я
на ФАИ начал публиковать роман "Пёс и волчица" (в третьей редакции
ставший "Дезертиром"), то получил комментарий: "Это же автор
знаменитого Самозванца!" Так я узнал, что "Самозванец",
оказывается, широко известен в узких кругах. В начале графоманской
карьеры это было очень приятно услышать. Возможно, благодаря этому
всё ещё что-то пишу.
В этой битве и у Александра сломалось копье; он попросил
другое у Ареты, царского стремянного, но и у того в жаркой схватке
копье сломалось, и он лихо дрался оставшейся половинкой. Показав ее
Александру, он попросил его обратиться к другому. Демарат
коринфянин, один из «друзей», отдал ему свое копье. Александр взял
его; увидев, что Мифридат, Дариев зять, выехал далеко вперед, ведя
за собой всадников, образовавших как бы клин, он сам вынесся вперед
и, ударив Мифридата копьем в лицо, сбросил его на землю. В это
мгновение на Александра кинулся Ресак и ударил его по голове
кинжалом. Он разрубил шлем, но шлем задержал удар. Александр
сбросил и его на землю, копьем поразив его в грудь и пробив
панцирь. Спифридат уже замахнулся сзади на Александра кинжалом, но
Клит, сын Дропида, опередил его и отсек ему от самого плеча руку
вместе с кинжалом. Тем временем всадники, все время
переправлявшиеся, как кому приходилось, через реку, стали прибывать
к Александру.
Флавий Арриан, «Поход Александра»
Весна второго года 114-й
Олимпиады
Иллирия
Он видел сон. Битва, ревущая вокруг,
тяжелый лошадиный храп, треск ломающихся копий, крики. Вспененная
река, красная от пролитой крови. Бешеный калейдоскоп перед глазами,
десятки, сотни искаженных яростью лиц.
Вороной широколобый жеребец, верный
друг, нес его на острие атакующего клина к стягам с золотым
человекоорлом, к стене конных воинов в богатых одеждах, достойных
пасть от руки величайшего героя.
«Гнев, о богиня, воспой Ахиллеса,
Пелеева сына!»
Песня звенела в ушах, заглушая все
прочие звуки. Опьяненный диким восторгом он не слышал голоса
мудрости испытанных воинов и вождей.
