Телефон зазвонил в какую-то несусветную рань. Я протянул руку,
на ощупь нашел будильник на тумбочке – полшестого утра – и со
стоном вернул его на место. Вставать и шлепать в прихожую не
хотелось совершенно, и я с надеждой подумал, что кто-то мог
ошибиться номером. Но телефон продолжал трезвонить, а потом до
моего ещё не проснувшегося сознания дошло, что звонки были
сдвоенными, междугородними. Такие обычно не ошибаются, да и в этом
времени не было принято заставлять людей понапрасну околачиваться
на переговорных пунктах.
Я ещё разок мысленно простонал и совсем уже приготовился
откинуть одеялко и выползти на свет божий, но тут через меня
перепрыгнула Алла.
– Я отвечу, – сонно буркнула она.
Это было необычно – по утрам её было сложно добудиться, и в
нашей паре именно я был той ранней пташкой, которая просыпается
первой и готовит завтрак на двоих. Не в половине шестого утра,
конечно – по приобретенной в первой жизни привычке я вставал часов
в семь или чуть позже и до срока маялся от безделья, поскольку
никаких гаджетов, на которые можно было убить пару часов, тут ещё
не существовало. Как-то я попробовал вспомнить – и получилось так,
что во второй жизни я проснулся позже лишь один раз, в самый первый
день; я списал тот случай на сам процесс попаданства, на который
повлиять не мог. А вот потом я и в общаге просыпался первым из
нашей троицы, и у Аллы тоже – даже не задумываясь об этом.
Ну а вместо смартфонов я использовал бумажные книги – благо у
Балахниных была солидная библиотека, и многое из неё я никогда не
читал. Это было поскучнее, чем серфить по сети, но выбора у меня не
было.
И вот Алла внезапно подорвалась из самой глубокой фазы сна –
меня это настолько удивило, что я проснулся окончательно, открыл
глаза полностью и начал раздумывать, стоит ли идти на помощь своей
почти невесте или же предоставить ей разбираться с проблемой
самостоятельно. Победила лень – да и, в конце концов, она была
взрослым человеком, который умел обращаться с телефонными трубками
как бы не лучше меня, чересчур избалованного техническим
прогрессом.
Я прикрыл глаза, пытаясь вспомнить, что за сон я видел – но
снова открыл их, когда услышал в прихожей крик. И опять никуда не
пошел – крик был коротким, он выражал радость от какого-то
известия, так что моё участие было преждевременным. Я слышал, как
Алла что-то быстро-быстро говорила, но не разбирал ни слова – было
слишком далеко, но идти поближе мне действительно было лень.
