— Друзья! — торжественно вещал хлыщеватого вида в зауженных
моднявых штанишках и бабочке тамада. — А теперь давайте снова
поднимем бокалы за виновника нашего торжества, Анатолия
Сергеевича!
Подвыпившие гости одобрительно загудели. В банкетном зале
зажегся свет, разгоняя с танцпола девиц с перекаченными губами и
другими бессовестно выступающими из-под тугих платьиц частями тела.
Минуту назад они бодро отжигали под «Лабутены», не забывая при этом
беспрестанно селфить себя на фоне «праздника жизни».
За столиками их ждали пузатенькие дяденьки с хмельными глазками,
с сединой и плешкой на голове. Куклы разбрелись по своим мусикам и
дружно поддержали прозвучавший за меня тост, подхватив бокалы с
шампанским.
Официанты в белых рубашках и черных жилетках напоминали худых
дрессированных пингвинов. Они ловко сновали между рядами ломившихся
от угощений столов, наполняя моим гостям фужеры.
— Толя! — кто-то заорал из зала. — Скажи ответочку!
— Лезь на бочку! — воодушевленно поддержали остальные
присутствующие.
— Да-а! — визжали девицы так, будто были моими близкими
друзьями, но большинство из них я впервые видел.
Может, кого-то и знал, но разве всех припомнишь. Мои партнеры и
товарищи по бизнесу сегодня заявились с одними, а завтра с другими
придут, вечно соревнуются у кого телка круче, что я их всех
запоминать должен?
— Друзья! — я встал и кашлянул в кулак. — Спасибо, что пришли на
мой юбилей! Но у меня для вас новость.
— О-о-о!... — предвкушающее загудел нетрезвый улей.
— Толя, жги! — выкрикнул Иван Иваныч, самый возрастной воротила
среди нас, но бухает за троих и вечно молодиться. Волосы красит,
гоняет по городу спортивке-двухдверке и пиджачок нацепил белый по
подростковому с разводами и приталенный. Не сходится он у него в
пузе, но «Армани» блин.
— В общем... Поймите меня правильно, — в предвкушении реакции
зала, я торжественно обвел присутствующих невинным взглядом агнца.
— Я сегодня подписал договор о продаже своей компании.
Дзинь! — у кого-то выпал из руки бокал и разбился. А затем
тишина повисла такая, что ее разглядеть можно было. Как густое
молоко в воздухе парила. Даже девки перестали хихикать, чуя
неладное.
Тамада, на всякий случай, попятился к выходу, даже оставил меня
наедине с его дорогим микрофоном, за который он вес вечер
трясся.
