Первую тетрадь я отослал отцу Наоро, нет смысла возить ее с
собой. Черт знает, что со мной может случиться, никакой уверенности
в собственной безопасности и неприкосновенности у меня нет. Начал
вторую. Сложно выбрать время, чтобы записывать события за день.
Прошли дожди, дорога раскисла, кони не идут, телега не едет, мы
двигаемся до раздражения медленно и сильно устаем в пути. Ночуем в
поле или под пологом леса, изредка в крестьянских избах или на
постоялых дворах.
Записи приходится беречь. Не то чтобы спутники за мной следили,
– солдаты меня скорее боятся, чем уважают, и не лезут именно
поэтому, а писарь мой глуп до изумления, -- но делать эти строки
развлечением для досужих глаз все же не хочу. Вокруг моей фигуры
без того ходят скверные разговоры, хотя отряд наш невелик. Солдатня
малограмотна, и представления в головах у них самые дикие. Из-за
этого дневник нужно либо прятать, либо всегда держать под рукой.
Читать в отряде умеют немногие, но те, которые умеют – мне не
хотелось бы, чтобы они читали. Но пробую продолжить, пока есть
свободная минута, немного света от костра и я, как в прошлый раз,
не пролил чернила.
В Бромму я направляюсь не по собственному выбору. Отец Наоро
узнает все мои обстоятельства из первой тетради, а здесь я пишу на
случай, если та тетрадь затеряется и не дойдет до адресата. Мне
было тяжело решиться, однако выбор я сделал. Магистр Вайоле считал,
что полномочия упокоителя необходимо передать человеку военному.
Так ему отчего-то кажется надежней.
Я военный, это правда. Военный музыкант. Так уж вышло, что не
служить мне было нельзя, но для гражданской службы мне в свое время
не хватило желания, а для армейской -- храбрости, и я поступил в
гарнизонный оркестр, убивая тем самым двух или даже сразу трех
ворон в небе – приобрел надежное место, военное жалование по
выслуге, и оружие в руки брать не пришлось.
Но после того, как по стране прокатилось восстание черни, громко
названное его зачинщиками революцией, а потом чудовищный мор, не
разбиравший, кого прибрать в могилу – недобитых бунтовщиками
аристократов или революционеров, разбежавшихся при наступлении
армии, -- последнее, что стало нужно в нашем гарнизоне это оркестр.
А тут магистр Вайоле со своими представлениями о дисциплине. Не
моего ума дело, конечно. Зато мое право считать выбор магистра
неумным, коль скоро он выбрал меня. Впрочем...
