Удара никто не ждал. Просто вдруг застонала обшивка,
закричала автоматика, и корабль вздрогнул, точно напоровшись
на невидимый штырь. Кажется, кричал и кто-то
из экипажа — Андрей не прислушивался,
он пытался справиться с управлением. Катер падал вниз,
в углекислую атмосферу Клэр, где не выжить ни одному
Робинзону, и всё-таки пилот не сдавался. Он вообще
не думал ни о чём, кроме скачущих цифр
на экранах, пылающего в иллюминаторах ада
и перегрузках, вжимающих его тело в кресло. В ушах
гремел барабанный бой, визжал воздух, струясь вдоль крохотных
крыльев челнока. А в какой-то момент всё это кончилось,
и Андрей, наконец, позволил себе рухнуть в небытие.
Он не знал, сколько пролежал без сознания — для
него не прошло и секунды. Только в руках появилась
ломота, голова болела, будто он пытался пробить ею стену,
и во рту отчётливо ощущался привкус крови. Да, здорово
его потрепало. Но и в таких переделках он ещё
не бывал.
Пилот глубоко вздохнул, подумав, что дышать осталось недолго.
Неважно, хватит ли кислорода на час или сутки —
разница только в длине агонии. А как же остальные?
Ханна, Рашель? Андрей понадеялся, что они не выжили. Лучше
уж умереть мгновенно, чем медленно подыхать
от удушья.
А ему это ещё предстоит.
Он покачал головой, тут же сжав зубы
от боли — дали о себе знать перегрузки. Пришлось
оставить попытки шевелиться и расслабленно замереть, чувствуя,
как успокаивается вспыхнувший внутри ураган. Хотя бы несколько
минут. Потом станет легче. Должно стать.
Окна кабины изрядно обгорели, едва пропуская внутрь тусклый
свет — Андрей даже поразился, как удачно ему всё-таки удалось
посадить челнок на пустоши Клэр и не разбить его при
этом в лепёшку. Посадку он не помнил. Или это
сработала автоматика? Он разлепил губы, собираясь позвать
корабельный ИИ, но увидел тёмные безжизненные экраны
навигационного пульта и понял, что это бесполезно. Что ж,
пускай.
Вряд ли это изменит уже случившееся.
Клэр. Дурацкое имя для небесного тела, но их давно уже
перестали называть именами из мифологии — никаких богов
и богинь не хватило бы даже для ближайших систем.
Планеты ещё успели получить красивые названия,
а их спутникам уже пришлось обходиться тем, что осталось.
Вот и Клэр получила имя жены астрофизика, открывшего её.
Очень романтично.
Кстати о романтике — сколько там осталось воздуха?
Визор шлема молчал, такой же мёртвый, как и весь
остальной корабль. Хорошо хоть, экран прозрачный и можно
что-то увидеть, не прибегая к электронике. Только чтобы
встать и осмотреться, нужно немало сил, а их-то
и не было. Две недели в невесомости не проходят
бесследно, даже если тело адаптировано к такой работе
с помощью генной инженерии.
