Глава 1
В лето одна тысяча шестьсот пятьдесят пятого года думалось, что
самые худшие времена для богоспасаемой земли русской оказались уже
позади. Отгремела, отгорела Смута, когда, казалось, не будет больше
никогда матушки России. Но, нет, воспрянула Русь, возродилась,
сбросив с себя орды самозваных правителей, поднималась, потихоньку
накапливая силы.
Однако же, не было спокойствие в государстве Российском и на
границах его. С юга пускались в набеги крымские татары, жгли,
убивали, грабили, уводя в гнусное рабство тысячи русских людей. На
западе не утихала новая война с Речью Посполитой, уже был возвращен
Смоленск, уже прошла знаменитая Переяславская Рада, и войска
гетмана Богдана Хмельницкого принесли присягу московскому государю
Алексею Михайловичу Романову.
Не было спокойствия и на севере – новый шведский король Карл
Густав, продолжая дело Густава Адольфа, стремительно наступал по
всему побережью, грозя вот-вот превратить Балтийское море во
внутреннее «шведское озеро». В самой же России тоже было
неспокойно. Начал церковную реформу новый патриарх – Никон,
всколыхнувший все общество и вскоре возомнивший себя выше самого
царя. Хитромудрые бояре, взалкав славы средневековых алхимиков, а
пуще того, обуянные жаждой пополнить собственную мошну, надоумили
государя велеть принимать медные монеты наравне с серебряными, да
еще повысить цены на соль…
Народ начинал бунтовать… Бунташный век – так и прозвали все
семнадцатое столетье! И прозвали вовсе не зря.
* **
- Удар! Удар! От плеча… Живо! Живо!
Разящей сталью сверкнул клинок, отразив теплое первомайское
солнце, яркий лучик ударил Никите в глаз.
- Стойте-ка парни, - Никита тот час же прищурился, махнул рукой.
– Кому говорю – стой!
Парни – Семен и Ленька - обычные деревенские недоросли лет по
шестнадцати – застыли, опустив тяжелые боевые шпаги. Засопели,
зыркнули исподлобъя – мол, чего это их… на самом интересном
месте.
Ленька – тот посмелей был, поувертистей, да и вообще на язык
востер – поклонясь, приложил левую руку к сердцу:
- Никита Петрович, батюшка! Неужто, опять напортачили? Чего-й-то
не так?
- Да все так, - Никита Петрович снова махнул рукой и
ухмыльнулся, усаживаясь на лавочку, устроенную как раз под старым
развесистым кленом, что рос у покосившегося –забора, прямо напротив
небольших двухэтажных хором, некогда добротных, а ныне давно уже
требующих доброго ремонта.
