Перелет дался Марине тяжелее, чем обычно. Десять часов – сначала она ворочалась в кровати, изредка проваливаясь в сон. А потом время тянулось, как жвачка. Хоть и самолет был великолепный, и кресла удобные, но рядом был чужой теперь человек, который и не подозревал, что он – чужой. Разговаривал с ней, как с любовницей. Целовал пальцы. Смотрел внимательно, по-мужски. Как бы не вздумал он к ней приставать! Не по графику, конечно, но ведь они будут в одной гостинице.
С особым удовольствием Марина рассказала ему про проблемы со здоровьем. Зря он, конечно, спросил, очень зря. Перенесенное воспаление легких, общее истощение организма, нервный срыв – это все от безумного ритма жизни. Съемки, работа, да еще и в такую горячую предпраздничную пору, диплом, выставка – тут и взрослый мужик сломается, не то что хрупкая девушка.
— Понимаю, – говорил Георг, поглаживая ее коленку. – Расслабься. Тебе ничего не надо делать, я все сделаю сам.
Это звучало на редкость двусмысленно.
Он за ней ухаживал. Не как русские мужчины – нет, пледом не укрывал, кофе не приносил. Для этого есть стюардессы, обслуживающий персонал. Но вот гаджеты свои отложил и бумаги тоже убрал в папку. И разговоры разговаривал, проникновенно расспрашивая ее о планах, о проблемах. Опять же о здоровье ее. Очень подробно. С его точки зрения, видимо, это должно было выглядеть очень трогательно. И Марина совершенно напрасно раздражалась – еще недавно такое его внимание было пределом мечтаний. Как мало прошло с тех пор времен и как много! Целая жизнь.
Осторожно забирая пальцы из руки Георга, она улыбалась ему подчеркнуто-натянуто, переводя все разговоры в рабочую плоскость. Он не сдавался, и эта игра начинала походить на выманивание кошки из корзинки. Ей протягивали колбаску, а Марина лишь отмахивалась когтистой лапкой, мучительно подсчитывая оставшееся им время для тесного общения. Не выйдет кошка из укрытия, не ждите.
Радовало хотя бы то, что они с ним не наедине. В самолете были и юристы, и переводчики, и неизменный Серж. Чего-то более интимного, чем переплетенные пальцы, Георг бы никогда себе не позволил даже несмотря на наличие в самолете двух спален.
К моменту посадки самолета в Шереметьево Марина мечтала только об одном – раствориться на просторах Москвы, как ноябрьская снежинка на мостовой, убежать, затеряться в недрах родного города.
