Я стоял рядом с Гебом Коваком, когда его убили. Точнее было бы сказать, расстреляли.
Выстрелили три раза с близкого расстояния, две пули угодили в сердце, одна – в лицо; и он точно умер прежде, чем упал на землю, и уж определенно до того момента, когда убийца, сделав свое черное дело, развернулся и скрылся в толпе зрителей, прибывших на «Гранд нэшнл»[1].
Все произошло так быстро, что ни Геб, ни я, ни кто-либо другой не смогли предотвратить это несчастье. Я даже не успел понять, что происходит, как все уже было кончено, Геб лежал мертвый у моих ног. Сомнительно, что и у самого Геба было время осознать, что жизнь его в опасности, прежде чем пули вонзились в его тело и земное существование для него подошло к концу.
Наверное, я нахожу в этой мысли некоторое утешение.
Ведь я любил Геба.
А вот кто-то другой – определенно нет.
Убийство Геба Ковака круто изменило обстановку на ипподроме для всех и каждого, самому-то ему было уже все равно. Полиция занялась ситуацией с присущими ей настырной въедливостью и эффективностью и за полчаса до начала отменила одно из грандиознейших мировых спортивных событий. И заставила свыше шестидесяти тысяч зрителей терпеливо простоять в очереди несколько часов, с тем чтоб на выходе они смогли записать имя и адрес каждого из присутствующих.
– Но вы должны были видеть его лицо!
Я сидел за столиком напротив усталого инспектора-детектива в зале одного из ресторанов, откуда всех посетителей попросили вон и где устроили нечто вроде штаба по чрезвычайным ситуациям.
– Я ведь уже говорил вам, – ответил я. – Я не смотрел этому человеку в лицо. – И снова попытался вспомнить эти последние несколько роковых секунд, и понял, что отчетливо помню лишь одно – пушку, из которой он стрелял.
– Так это был мужчина? – спросил инспектор.
– Думаю, да, – ответил я.
– Черный, белый?
– Пистолет был черный, – ответил я. – С глушителем.
Не слишком большая помощь следствию. Я и сам это понимал.
– Мистер… э-э… – Инспектор сверился с записями в блокноте, что лежал на столе. – Фокстон. Что еще вы можете сказать нам об убийце?
– Простите. – Я покачал головой. – Все произошло так быстро…
Тогда он решил зайти с другого конца.
– Скажите, насколько хорошо вы знали мистера Ковака?
– Довольно хорошо, – ответил я. – Мы работали вместе. Последние лет пять или около того. Я бы даже сказал, нас можно было назвать друзьями. – Тут я сделал паузу. – По крайней мере, по работе.
