Драконья сталь. Том 2

В губы ткнулась прохладная чашка, и тихий, мелодичный голос произнес:
— Пей.
Жажда сжигала горло, и я жадно сделала первый глоток. На миг показалось, что стало легче, но уже через секунду я закашлялась, едва не захлебнувшись. Горькое, до тошноты вязкое варево вырвалось обратно.
Чьи-то мягкие руки аккуратно вытерли мне лицо и грудь. Затем пальцы сжали мой подбородок, заставляя открыть рот.
— Пей! Это поможет, — настойчиво повторил голос, и оставшееся зелье залили в меня. — Не выпьешь — умрешь. В стреле был яд.
Горечь обожгла горло, но я все же сделала несколько глубоких глотков.
Зелье рвалось обратно, но я стиснула зубы и удержала его в себе. Настой прокатился в желудок и отозвался неприятным бульканьем.
— Вот так, — сказали мне. — Хорошо. Скоро тебе станет легче.
Я снова провалилась в пустоту.
За закрытыми веками вспыхнула яркая картина: моя магия поднимается в воздух, накрывая Николаса и Кая. Рык драконов, золотое марево в небе...
Сель дошла до небесных островов! Она дошла!
А что дальше?..
Виски сжало от боли.
Живы ли они? Помогла ли им моя магия? Смог ли Николас увести старосту? Или в той бойне не было ни единого шанса... ни для кого.
Вновь в жарком бреду вспыхнули картины: Дэй, распростертый на земле. Раненый Кай. Маг жизни. И тонкая нить судьбы, тянущаяся к драконам.
По щекам побежали слезы. Я ничего не изменила. Лишь усугубила. Они погибли... Зачем же меня вернули, если нельзя было изменить историю? Но сильнее всего жгла мысль о том, что Кая вероятно больше нет.
Я застонала, не в силах сдержать поглощающую сердце и душу боль.
Я уже не спала. Я просто лежала, глотая собственные слезы.
Где-то рядом потрескивал огонь. Память подсовывала образы горящего в пламени драконов города. Моего города. А следом — вид пылающего храма Эсталиона.
Слезы катились за шиворот.
— Плачь... плачь, — снова раздался рядом голос. — Со слезами уйдет и боль. В тебе много боли, ведьма. И тьмы... Глубоко она засела. Очень глубоко. Не вытащить... Давно в тебе. Прижилась.
«Тьма? Во мне? Наверное... В моей прошлой жизни она не раз спасала. Но чтобы кто-то ее распознал во мне!..»
Хотелось открыть глаза и увидеть говорившего.
«Кто ты, умеющая видеть тьму?»
Но веки казались слишком тяжелыми — сил не было даже чуть-чуть их приоткрыть.
Я то выныривала из бреда сознания, то снова в него погружалась, смотря картины, от которых хотелось выть.